— Это входит в привычку, — сказала она, неожиданно занервничав, когда он ногой закрыл дверь.

— Это случается, когда двое не могут насытиться друг другом.

Он сделал шаг к ней, и ее охватило желание, заставляя ее хотеть его больше, чем когда-либо.

Чарли перестала лгать самой себе. Она хотела этого, хотела его, и сейчас она не собиралась отступать.

— Ты же знаешь это? Я не могу насытиться тобой.

Еще один шаг, и она кивнула, затаив дыхание, когда его взгляд упал на ее плечи, и он медленно снял с них бретельки ее короткого платья, целуя грудь, пока соски не затвердели, гладя ее по пояснице, лаская ее.

— Лука, пожалуйста…

Он сделал еще один шаг, и разряд электричества, пробежавший между ними, казался таким же реальным, как и в первый раз.

— Я собираюсь доставить тебе удовольствие. — Он сжал руки в кулаки, показывая, какие усилия ему приходится прилагать, чтобы не прикоснуться к ней, и посмотрел ей в глаза. — Всю ночь.

Чарли замерла, когда он наклонил голову и, оставив мягкий поцелуй на ее губах, на ухо прошептал ей, что именно собирается делать.

В тончайших эротических деталях.

Когда он закончил, она качнулась к нему, находясь на грани оргазма.

— Думаешь, ты сможешь с этим справиться? — спросил Лука.

В ответ она набросилась на него, задев лампу и не обратив на это никакого внимания.

Их губы слились в порыве взаимного желания, его руки блуждали по ее телу. Чарли выкрикнула его имя. Она хотела большего. Она хотела всего.

— Неплохая прелюдия. Готова к продолжению?

Она судорожно вздохнула:

— Дай мне минуту.

Она пошла в спальню, надеясь, что ей не потребуется много времени, чтобы подготовить частную вечеринку для двоих. Сейчас она окончательно избавилась от всего, что сдерживало ее: она хотела сделать эту ночь незабываемой, ночь, о которой они всегда будут помнить, ночь, которая поможет ей, когда она будет собирать осколки своего разбитого сердца.

— Я согласен, если ты успеешь за тридцать секунд.

Он поцеловал ее, и она задумалась, сможет ли зажечь свечи и благовония за пятнадцать.

— Часы тикают, — прошептал он, скользя рукой по ее попе, когда она освободилась из его объятий.

— Терпение — благодетель, помнишь?

Он постучал по часам:

— Двадцать секунд, я считаю.

Чарли вбежала в спальню. Оглядев комнату, она на мгновение запаниковала. Неужели она действительно это делает? Приглашает его в спальню, подготавливает декорации для соблазнения, отдается ему в последний раз?

Пламя свечей замерцало, подмигивая ей.

Чарли сделала несколько глубоких вдохов и прижала руку к животу, стараясь унять жжение. Через секунду она откроет дверь и позволит Луке в последний раз войти в свое сердце.

Ее рука поднялась к груди, потирая место, которое начинало болеть сильнее при мысли о прощании. Проблема была в том, что эта ужасная боль останется, и неважно, будет ли она заниматься с ним любовью или нет. Понадобится время, очень много времени, чтобы она справилась с тем, что потеряла Луку. И одно отличное воспоминание облегчит эту боль.

Чарли закрыла глаза и вдохнула, позволяя сладкому аромату иланг-иланга очистить ее разум. Она может сделать это. Сказать Луке правильное «прощай», которое будет поддерживать ее одинокими ночами, когда она станет вдыхать этот аромат и вспоминать эту ночь.

Она открыла глаза и расстегнула молнию на платье, радуясь, что надела свое лучшее белье, потому что ей нужна была вся ее уверенность, чтобы в последний раз показать Луке, что он для нее значит.

Словно прочитав ее мысли, он постучался в дверь.

— Можешь считать меня нетерпеливым, но я не собираюсь ждать больше ни секунды.

— Заходи, — отозвалась она, снимая платье.

Лука вошел в комнату и посмотрел на нее.

Она дрожала в предвкушении, пока его обжигающий взгляд раздевал ее. Видимо, ее выбор нижнего белья оправдал себя, когда он мгновенно пересек комнату и обнял ее.

— Божественно.

Она едва сдержала стон, когда он поцеловал ее шею.

— Это иланг-иланг. И свечи…

— Я говорю не о свечах, и ты это знаешь.

Он поднял руку, и, когда его тяжелый взгляд встретился с ее, она перестала дышать. На мгновение она могла поклясться, что он любит ее — так же как она его.

Ее сердце бешено колотилось. Лука влюбился в нее? Было ли его настроение следствием того же страха, что терзал и ее? Страха сблизиться, страха привязаться?

Она посмотрела в красивые голубые глаза и утонула в море желания, из которого не хотела возвращаться.

Если он чувствовал хотя бы половину того, что чувствовала она… прощание станет очень горьким.