– Нет, я… Я скорблю, – Гезеш хочет спрятаться от жгучего взора оракула.

– Тебе все равно… Но знай, равнодушие никогда не победит равнодушие. Ради тебя погибнут тысячи! Они ЕЩЕ погибнут. На что ты променял их жертву? Загляни в себя. Посмотри внимательно! Признайся, тебе ведь плевать на них! Они придут со всех сторон света, чтоб встать под твое знамя! Но не это тебе нужно?!

– Я…

– Ты предал их. Уже предал!

– Но…

– Ты уже предал их… Дикие отряды пойдут не на войну с кем-то! Они пойдут против Безумия!

– Ты не прав. – Гезеш вспомнил равнодушие рядовых Мечей.

– А ты хотел поклонения? Они идут на смерть, понимаешь? А Эвар? Антаг?

– Они капитаны!

– Они не родились ими!

– Чего ты хочешь?! – взрывается Лесоруб. – Я исполню свою роль! Какой бы она ни была.

Ты должен хотеть ее исполнить, – тихо говори Бартел. – И тогда ворота Фурмагара откроются!

– Как я могу заставить себя чего-нибудь хотеть? – возмущается Гезеш.

– Этим ты нас и предал…

Отдуваясь, стараясь унять беснующееся сердце, выкинуть из головы обрывки сна, Гезеш выскочил из шатра и увидел Горящего. Проклятый стоял на окраине лагеря и смотрел на гору. Пылающая фигура среди утреннего тумана.

– Утро. – Лесоруб остановился рядом с приятелем.

– Мешок там, – неприветливо буркнул тот и ткнул огненной рукой в сторону. – Припасы, чтоб ты с голода не опух.

– Спасибо…

– Ешь, и пошли.

– Я не голоден, – улыбнулся Гезеш, сон медленно уходил из памяти.

– А я говорю – ешь и пошли! – прорычал Горящий.

– Ты чего? – удивился Лесоруб.

Проклятый промолчал, выразительно показал на мешок и словно забыл о существовании алебардиста.

Плохое утро. Мерзкий сон и обидное поведение приятеля. А еще и идти куда-то надо!

Насупившись, Лесоруб сжевал кусок холодного вяленого мяса и запил водой из озера. Упаковав припасы обратно в мешок, он угрюмо нахохлился, глядя на спящий лагерь и лениво прохаживающихся мимо шатров часовых.

– Пошли, – окликнул его Гнев.

Когда двое путников остановились у первой ступеньки, Горящий промолвил:

– Путь будет трудным, – и шагнул на лестницу к Храму.

Он не ошибся… Уже на сотой ступени Гезеш стал задыхаться от усталости.

Где-то на середине пути Гнев переместился за спину Искателю.

– Рухнешь если, поймаю, – ответил Проклятый на немой вопрос друга. – Поджарю слегка, но зато жив останешься.

Слава Творцам, помощь Горящего не пригодилась. Но на последнюю ступень Лесоруб уже вползал. Ноги прямо выли от боли. Казалось – пора бы им привыкнуть к постоянным нагрузкам, но – увы.

Переводя дух, Гезеш лежал спиною на камнях и глядел в холодное серое небо.

– Вставай. До Храма еще идти и идти, – безжалостно заявил Гнев.

– Ты меня не на жертву ведешь, часом? – попытался отшутиться Гезеш. – Дай передохнуть.

– Темнеет, – напомнил Горящий.

Лесоруб тяжело вздохнул и медленно поднялся на ноги. Хотел, было подойти к лестнице и посмотреть вниз, но Гнев молча преградил ему дорогу.

– Насмотришься еще…

Искатель спорить не стал и обернулся. Они стояли на огромном каменном плато, погруженном в молочную дымку тумана. Или это были облака?

– Где твой Храм-то?

– Там, – лаконично ответил Проклятый и зашагал вперед.

Гезеш глубоко вздохнул и последовал за Горящим. Здесь ветер свихнулся окончательно, ревел среди камней, рвал одежду, пытался свалить с ног. Однако после лестницы идти все равно было несравнимо легче.

Шли долго. Впереди, словно маяк, светился Гнев, и Лесорубу ничего не оставалось, кроме того, чтобы буравить спину товарища угрюмым взглядом и послушно брести следом.

Вот и все… Скоро объявится загадочный Храм. До цели совсем чуть-чуть осталось. Но отчего же душу рвут сомнения? Почему хочется развернуться и бежать прочь?

Гезеш с каждым шагом все больше и больше терзался едкой мыслью, что не хочет идти за Гневом. Что если появится хоть какой-нибудь шанс избежать Храма, то Лесоруб им воспользуется. Сердце рвалось из груди, в ожидании скорого момента, когда пути назад не будет.