Шрифт:
Зрителей покоряла также условность спектакля, чужеродная канонам советской драматургии. Спектакль игрался почти без декораций. Единственной реальностью на сцене была открытая театральная игра актеров. Актеры не старались уверить, что на сцене реальный Сезуан. И не делали вид, что зрительного зала нет, напротив — постоянно обращались к нему. Даже между собой общались «через зал», глядя зрителю в глаза. Потом Любимов будет разъяснять, что специально ломал традиции и сделал спектакль не на четвертом курсе, как обычно, а на третьем, «чтобы студенты могли на зрителе почувствовать, что такое настоящая связь со зрительным залом». Диалог со зрителем станет одним из определяющих художественных принципов театра Любимова. Как говорил сам режиссер, «...Театр разговаривает со зрителем, как с живым соучастником спектакля».
Спектакль был насыщен танцами, элементами пантомимы, декламацией и песенными эпизодами под аккордеон и гитарный перебор — Любимов привлек в постановку двух музыкально одаренных щукинских первокурсников Бориса Хмельницкого и Анатолия Васильева. «Уличные певцы» то и дело появлялись на авансцене, исполняли зонги Брехта.
Постановка Любимова не была чем-то совсем новым для театральной общественности нашей страны. В 1957 году созданный и взращенный Брехтом театр «Берлинен Ансамбль», руководимый после смерти Брехта Эрихом Энгелем, гастролировал с несколькими спектаклями в Ленинграде. Несколько позже вышел сборник пьес Б.Брехта, и советский читатель впервые смог ознакомиться с гениальными пьесами: «Трехгрошовая опера», «Жизнь Галилея», «Мамаша Кураж и ее дети», «Добрый человек из Сычуани», «Кавказский меловый круг» и другими. В 1963 году на сцене Ленинградского БДТ в постановке польского режиссера Эрвина Аксера вышел спектакль «Карьера Артуро Уи», имевший огромный успех. Чуткий ко всему новому Любимов понимал, что с постановкой «Доброго человека...» он окажется на гребне интереса к драматургии Брехта. Он сделал ставку на пьесу, вызывающую в публике удивление и осознание общественных проблем. Получилось зрелище острое по мысли и необычное по форме. И хотя хронологически были более ранние спектакли по драматургии Брехта, открытие великого драматурга на отечественной сцене произошло именно в постановке Любимова.
Любимовский «Добрый человек...» стал гвоздем театрального сезона в Москве. Успех студенческого спектакля был так велик, что одним-двумя просмотрами, как это обычно бывает с дипломными спектаклями, дело не обошлось. Но небольшой зал учебного театра не вмещал всех желающих. Не могли пройти даже известные, популярные люди. Никак не мог прорваться на спектакль поэт Б.Слуцкий. Тогда он потребовал к себе постановщиков и спросил: «В чьем переводе у вас стихи?» — «В переводе Слуцкого». Его пропустили.
Премьера проходила 2 декабря 1963 года в Доме кино.
Затем состоялось свыше десяти представлений, и не только в училище, но и на других площадках, в гораздо более вместительных залах: Доме литераторов, Доме Советской Армии, в Академии наук, в городе Дубна у физиков-ядерщиков, четырежды на сцене Театра Вахтангова...
Член Президиума ЦК КПСС А.И.Микоян, опекавший бывшую жену своего покойного друга Каро Алабяна — Людмилу Целиковскую (в то время жену Любимова), был приглашен на спектакль. Министры, замы министров, начальники всевозможных отделов культуры, режиссеры, актеры, журналисты — весь московский бомонд потянулся на Старый Арбат взглянуть на спектакль студенческого театра, которому уже разрешили выступать на своей основной сцене вахтанговцы. И.Эренбург и К.Симонов, Е.Евтушенко и А.Вознесенский, В.Аксенов и Ю.Трифонов, А.Галич и О.Ефремов, Б.Ахмадулина и Б.Окуджава, М.Плисецкая и Р.Щедрин... Казалось бы, студенческий спектакль — и такое внимание этих людей?
Звездное имя Людмилы Целиковской воздействовало не в последнюю очередь на давших «добро» на открытие Театра на Таганке. А.И.Микоян: «Любимова пока еще мало кто знает, а вот знаменитая и умная Целиковская смогла многих убедить посмотреть на рождение нового талантливого режиссера».
Заговорили — и все настойчивее, все громче, — что талантливый курс надо сохранить как целое, как ядро будущей новой труппы.
8 декабря в «Правде» под заголовком «Вдохновение юности» была опубликована рецензия К.Симонова на спектакль: «Я давно не видел спектакля, в котором бы так непримиримо, в лоб, именно в лоб — сознательно повторяю эти слова, — били по капиталистической идеологии и морали и при том делали бы это с таким талантом, с такой мерой художественной правды, с таким проникновением в душу человека.
Эта пьеса, на мой взгляд, — одно из самых высоких созданий Брехта. И молодой коллектив выпускников театрального училища под руководством ставившего этот спектакль Юрия Любимова создал спектакль высокий, поэтический, талантливый по актерскому исполнению и великолепно ритмичный, сделанный в этом смысле в лучших традициях вахтанговцев...
Пьеса эта создана коллективом молодых актеров с редкой цельностью, а ее постановщик проявил себя в этой работе как незаурядный режиссер. И у меня невольно возникает мысль: может быть, коллектив молодых актеров, сыгравших эту пьесу, способен, продолжая свою совместную работу, вырасти в новую театральную студию? Ведь именно так в истории советского искусства и рождались молодые театры!»
Затем статья Б.Поюровского в «Московском комсомольце» 15 декабря 1963 года: «Спектакль этот не имеет права на такую короткую жизнь, какая бывает у всех дипломных работ. Потому что в отличие от многих других «Добрый человек из Сезуана» у щукинцев — самостоятельное и большое явление в искусстве. Нельзя допустить, чтобы режиссерское решение Ю.Любимова кануло в вечность весной предстоящего года, когда нынешний дипломный курс окончит училище».
Спектакль стали сравнивать с «Принцессой Турандот», когда 27 февраля 1922 года студийцы в масках начали свое веселое представление, из которого получился Театр Вахтангова.
Но, как всегда бывает, нашлись и противники нового театрального направления, «рассчитанного на элиту, а не на рядового зрителя». На спектакль были приглашены рабочие заводов «Станколит» и «Борец». Они должны были сказать, что это искусство формалистическое и «нам не нужно такое искусство». А рабочие после спектакля долго аплодировали и поздравляли тех, кто хотел закрыть спектакль...
Помогла Любимову и зарождающемуся новому театру министр культуры Е.Фурцева. Ткачиха из Вышнего Волочка, взлетевшая до вершин партийно-государственной пирамиды, став хозяйкой всего культурного пространства СССР, часто с пользой выполняла свои прямые обязанности по развитию культуры. Она направила М.Суслову записку о том, что нужно помочь выпускникам, что это талантливый спектакль и надо обязательно сделать, чтобы у них был свой театр. Предполагают, что именно эта записка Фурцевой и решила судьбу театра, но зато все, что было на «Таганке» потом, — ее не устраивало...