– Совсем никаких зацепок?

– О самих Родичах? Нет. Все скрыто, как и тысячу лет назад.

Тимофей сжал зубы:

– Вот только времени у нас все меньше.

– Я знаю, – отозвался Иоанн.

Если они не найдут Родичей, увядание, охватившее смертный мир, вскорости перекинется и на Убежище.

Старшие не были уверены, что делать дальше. Минуло столько веков… и ничего. Никаких зацепок. Никаких подсказок. Даже рай способен превратиться в тюрьму, если его обитателю хватит времени рассмотреть, что вокруг – стены.

– Тем не менее там есть девушка… – с некоторой неохотой проговорил Иоанн.

Это мгновенно привлекло внимание Тимофея.

– Девушка?

– Не исключено, что это именно та, которую мы столько лет ждали. Ей только исполнилось шестнадцать по исчислению смертных. Я почувствовал нечто, исходящее от нее… Оно намного превосходит все, что я ощущал ранее…

– Магия?

– Думаю, да.

– Кто она такая? Где живет?

Иоанн замешкался. Невзирая на договоренность, долг обязывал поведать старшему все, что тот желал знать. А кроме того, он доверял Тимофею. Но в данном случае все казалось невероятно хрупким, точно проклюнувшийся, но еще не укоренившийся сеянец. Если он ошибся, то будет выглядеть глупцом, поднявшим ложную тревогу. Но если прав, девушка эта – невероятная ценность, достойная самого бережного обращения.

И вслух Иоанн сказал:

– Лучше я сперва побольше разузнаю. Буду присматривать за ней и доносить обо всем, что смогу выяснить. Это значит, что я должен оставить поиски Родичей.

– На этом сосредоточатся остальные, – разгладил лоб Тимофей. – Что ж, наблюдай за девушкой, чью личность ты так рьяно от меня укрываешь.

Иоанн остро взглянул на него:

– Я знаю, ты не собираешься ее обижать. С чего бы мне прятать ее от тебя?

– Хороший вопрос. – Губы старшего тронула улыбка. – Не хочешь ли совсем покинуть Убежище, чтобы быть с нею рядом? Или продолжишь наблюдать издалека?

Иоанн знал некоторых, глубоко влюбленных в мир смертных и в тех, за кем они наблюдали. Однако покинуть Убежище значило навсегда отказаться от возвращения.

– Я здесь останусь, – сказал он. – От добра добра искать, как говорится…

– Так и твоя сестра говорила когда-то.

У него болезненно екнуло сердце.

– Она совершила ошибку.

– Вероятно. Ты иногда посещаешь ее?

– Нет. Она сделала выбор, и я не хочу видеть, чем все это кончится. Предпочитаю помнить ее такой, какой она когда-то была, – вечно юной. Теперь она старуха, увядающая вместе со страной, которую полюбила больше наших пределов. С ней там только ее драгоценные семена…

Сказав так, Иоанн вновь откинулся на мягкую и теплую травку, закрыл глаза и начал преображение, чтобы вернуться по воздуху в холодный и суровый мир смертных.

– Птицы следят за мной, – сказала Клео, расхаживая туда-сюда по замковому двору.

– В самом деле? – Эмилия подавила улыбку, нанося на холст еще один мазок. Она рисовала оранийский дворец с его знаменитым фасадом из полированного камня и золота; замок лежал в роскошной зелени, словно сверкающий самоцвет. – Моей младшей сестренке всюду мерещатся преследователи? Или она начинает верить старинным легендам?..

– Быть может, и то и другое. – Шурша лимонного цвета юбками, Клео в очередной раз сменила направление и ткнула пальцем в угол травянистого дворика. – Но я готова поклясться, что вон тот белый голубь на персиковом дереве следит за каждым моим движением с тех самых пор, как я сюда вышла!

Рассмеявшись, Эмилия весело переглянулась с Мирой – та сидела неподалеку, трудясь над вышивкой.

– Говорят, Хранители иногда смотрят глазами ястребов, – сказала она. – Им не всякая птица подходит.

Вверх по дереву взбежала длинноухая белка, и птица все же улетела прочь.

– Тебе лучше знать, – сказала Клео. – Это ты у нас в семье светоч веры и знаток мифов.

– Лишь потому, что ты изучать их не хочешь, – заметила Мира.

Клео показала подруге язык:

– У меня есть занятия поинтереснее чтения.

Она кривила душой. Всю последнюю неделю, бодрствуя, она занималась в основном беспокойными метаниями с места на место, а по ночам ее терзали кошмары. Если же принцесса в самом деле пыталась отвлечься чтением, воспаленные, покрасневшие глаза вотще скользили по строчкам.

Эмилия наконец отложила кисть и устремила все внимание на Клео.

– Наверное, стоит пойти под кров, – сказала она. – Туда, где тебя не рассмотрят глазки-бусинки пернатых соглядатаев…

– Можешь сколько угодно смеяться надо мной, сестрица, но так я себя чувствую и ничего не могу с этим поделать!

– Понятно. Возможно, это давит чувство вины за то, что произошло в Пелсии.

На Клео тотчас накатил приступ дурноты. Она подняла лицо к солнцу. Здесь было так тепло, но холод, которого она набралась в Пелсии, словно бы угнездился у нее в костях. Принцессу знобило все время, пока их корабль возвращался домой, она никак не могла согреться. Внутренний холод не покидал ее еще много дней, даже после возвращения в уют и тепло.