И ведь, что самое интересное — совершенно бесполезно агитировать за картофель! Сибиряки, конечно согласятся. Бородами потрясут, затылки почешут, но «второй хлеб» садить не побегут. Пока сосед не начнет, и пока из этого что-то путное не получится. А властям туземцы никогда сразу не верят.

Вот и выходит, что пожурить за излишнюю наценку на паровые машины я Бориса Леонтьевича еще мог, а вот давить на него — уже нет. И хорошо, что не пришлось. Сначала — осенняя суета отвлекла от кораблестроительных нюансов, а потому уже и ненужно стало. Герр Бурмейстер смирился. Да так, что в итоге принял в компаньоны не только Хотимского, но и Альфонса Фомича Поклевского-Козелла, Тецкова с Тюфиным, и татарского князька Мавлюка, в придачу. Хорошо хоть контрольный пакет за собой сохранить сумел, и то ладно.

В августе Его преосвященство, епископ Виталий, какого-то ляду, убыл в АГО. Не удивлюсь, если отправился «настраивать» тамошних священников на пропаганду переселения в Южноалтайский округ. А мы с Фризелем и Фрезе стали готовить назначенный на сентябрь аукцион концессий.

Ах, да! Я же не сказал! В самом начале июля ко мне в кабинет явился щуплый и головастый молодой человек, и нерешительно протянул бумаги, из которых явствовало, что выпускник Петербургского горного института 1865 года, поручик Петр Александрович Фрезе, второй сын начальника АГО, генерал-майора Фрезе, назначен горным приставом на Судженские угольные и Ампалыкские железорудные копи. Герочка мой задумался на минутку, и припомнил, что действительно — есть такое положение в Горном Уставе Российской Империи. Положено, чтоб при разработке недр на государственных землях, присутствовал представитель Горного департамента Министерства Финансов. Для надзора за соблюдением правил и норм, едрешкин корень. Ну и для подсчета выработки, конечно. А иначе, как считать государственную пошлину? Если, как я уже говорил, туземцы властям не слишком доверяли, так и государство к местным аналогично относилось.

Петра Александровича, мнится мне, мамки да тетки воспитывали. Но уж никак не мать-маньячка, или садист-отец. Ибо оказался сын Александра Ермолаевича, в отличие от папаши, человеком мягким, неконфликтным и, как ни странно, в горном деле вполне компетентным. И ярым сторонником внедрения в шахтах последних достижений современной науки.

Было, конечно, страшновато говорить при нем совсем уж откровенно. Может и не со зла, а от простоты, донесет чего не надо до отца, а мне потом отплевывайся. Ведь письма же пишет… Но очень уж заразительным оказался его юношеский энтузиазм. Засиделись однажды втроем до полуночи над прожектами, я их с Павлушей и пригласил у меня в доме переночевать. А перед сном поздний ужин предложил. Так, ничего слишком уж плотного. Чтоб сон не портить. Обжаренные кровяные колбаски, вареный с зеленью картофель, сыр…

После уже, под чай с сахаром и сдобой, от хорошего настроения разговор зашел о разных интересных механизмах и изобретениях. И Петр Александрович, давно уже попросивший звать его просто Петей, возьми да и поведай нам с Павлушей о чудесном двигателе внутряного сгорания немецкого господина Отто. И о том, как было бы здорово это волшебное изобретение к карете приспособить, чтоб, что характерно, самобеглая коляска получилась. Мол, все уже придумал — и куда поставить, и что крутить, и как на колеса крутящий момент передавать. Только с газовым баллоном — беда. И как штурвал устроить все никак не изобретается.

— Так это что же, Петя? Ваш этот Оттовский движитель, что? На каком-то газе работает? — не поверил я своим ушам. — Надеюсь, не на водороде?

— Нет, ну что вы, Герман Густавович, — разулыбался молодой человек. — Как можно. Господин Отто обычным светильным газом машины свои питает.

— Отчего же не керосином, или еще каким-нибудь продуктом из нефти?

— От того, видно, что не смог заставить жидкости вспыхивать в том месте, где нужно, — пожал плечами Фрезе-младший. — Кабы нашелся такой инженер, что нашел бы методу жидкими видами топлива свои машины расставлять работать, так до самобеглых карет всего один шаг бы остался. Жидкости-то, Герман Густавович, куда проще с собой в экипаже возить и по мере потребности доливать.

— Не думаю, чтоб это было особенно сложно, — хмыкнул я, припоминая карбюратор. Пусть я совсем никакой инженер, но не раз разбирал это «потрясающее» изобретение. — Давайте я вам сейчас нарисую…

И нарисовал. Чертежник из меня еще более «умелый», чем конструктор. Так что получилось совершенно коряво и невнятно. Пришлось давать пояснения.

— Вот, Петя. Что-то в этом роде.

— Но ведь это… Ведь это, Ваше превосходительство, просто невероятно! — молодой геолог даже вскочил от волнения. И тут же сел. — Это устройство совсем не сложно изготовить… Эх! Был бы у меня капитал, дабы довольно было на приобретение машины Отто, я непременно испытал бы сие устройство.

— А вы у Германа Густавовича попросите, — хихикнул Павлуша Фризель. — Наш начальник вон на целые технические лаборатории изыскивает средства, а машина эта чай не мильёны стоит.

— Напишите этому изобретателю, — кивнул я. — Узнайте о возможности купить один из его механизмов. Любопытно было бы взглянуть… В крайнем случае, всегда можно будет применить его для чего-нибудь полезного. Вот хотя бы воду на пожарах качать.

Петр Александрович уже на следующий же день, истребив десяток листов бумаги на черновики, создал письмо своему заграничному кумиру. И принес мне на рецензию. Пришлось выбирать слова, и объяснять, что не стоит сейчас, до натурных испытаний, хвастаться перед иностранцем нашими методами. Довольно для него будет и того, что кому-то вообще пригодится это чудо инженерной мысли. Зато потом будет повод утереть Отто нос. Фрезе проникся. Послание мы быстренько переделали, запечатали в конверт и положили в пачку моих готовых к отправке адресатам депеш.

С тех пор, смею надеяться, молодой человек, стал моим соратником. Во всяком случае, когда речь зашла о пакете социальных гарантий работникам предприятий, которые должны были образоваться после распределения концессий, Петя всегда вставал на мою сторону в спорах с Фризелем. Тот вообще не видел надобности включать в требования к кандидатам в концессионеры какие-либо пункты о правах рабочих. Мол, не дело это губернского правления, указывать почтенным богатеям, как именно им стоит обращаться с нанятыми людишками. Сын начальника АГО тоже не понимал, зачем мне это надо, но все равно поддерживал. Видимо, просто из-за стремления к справедливости.