Шрифт:
– К Озеровой!
– Ах, к Озеровой! – Шурке совсем не нравилась роль поверенного чужих тайн. С другой стороны, в нем боролись мальчишеское любопытство и дружеское чувство к Андрею. Он ведь не виноват в том, что произошло. Да и откуда он знает, что творится у Шурки в душе? Для него Дубравин – лучший друг, счастливый возлюбленный самой красивой, энергичной девчонки в классе. Вот пусть и поделится опытом.
– И давно это у тебя? – наконец после минутного молчания спросил Шурка.
– Да всегда это у меня было. Еще с первого класса она мне нравилась. С тех пор как сидели вместе за одной партой.
– Ого!
– Что мне теперь делать? Тянет меня к ней. А вот как подойти, не знаю. Тебе хорошо. У вас с Людой все на мази. Весь класс знает…
При этих словах лицо Дубравина, и без этого по мере продвижения разговора становившееся чернее тучи, вообще сделалось грозовым. «Да, весело, нечего сказать, – подумал он. – Но Андрей ждет какого-нибудь совета от меня. Что же ему сказать? Оставь ее. Не питай иллюзий. Или: я сам люблю ее. Да что ж это за рабство такое, что и дня я без нее прожить не могу! А в общем, мое дело – безнадега. Куда уж мне теперь. Весь класс знает».
Шурка глянул в грустные бесхитростные Андреевы глаза, и что-то в душе его дрогнуло, надломилось. «А почему, собственно, не помочь другу хоть советом? В конце концов, ради друга… А потом, это какое-то рабство. Почему я, свободный человек, вольная птица, с тех пор так завишу от нее? Так привязан к ней? Глядишь, и поможет мне развязать этот узелок».
– Что тебе делать? – вслух сказал он. – Да я думаю, для начала пригласи ее с кем-нибудь в кино. Ты с другом. Она с подружкой. Найдите какой-нибудь общий разговор. А там пойдет все само собой.
– Давай я ее с Людмилой приглашу. И с тобой. На «Фантомаса»! Вчетвером пойдем…
«Этого мне только не хватало! – ужаснулся такой перспективе Дубравин. – Наблюдать за вашими амурами».
– Да ты знаешь, у нас с Крыловой уже другая стадия отношений. Вряд ли мы вам чем-нибудь поможем. Возьми Толяна хоть с Танькой Жариковой. Они тебе нужны будут только для прикрытия.
«Господи, надо кончать этот разговор, а то я сейчас заору»!
– Слушай, Андрей, нам пора топать вниз. А то наши проснутся и обыщутся, куда мы пропали. То-то будет шума.
– Ну, пойдем!
Двинулись в обратный путь.
Впереди – уши и хвост торчком – бежал Джуля.
Иногда он пускался то за коричневым панцирным жуком, прогудевшим перед собачьим носом, то за севшей голубым бантиком на зеленую траву бабочкой. Следом топал Дубравин. Последним шел Андрей и постоянно заводил один и тот же разговор.
Солнце нагревало камни, припекало спины, затылки. Тропа тянулась вблизи речушки. Она то заворачивала, огибая, словно выросшие из земли, многотонные валуны, то срывалась с гранитных уступов водопадами и разбивалась в радужную пыль.
Дубравин односложно отвечал на вопросы друга, а сам одновременно ворочал тяжелые, как окружающие его камни, мысли. В его представлении Галинка Озерова была существом неземного происхождения. Чудом природы. Честно говоря, он и сам не знал, как к ней вообще можно было бы подступиться. И чувствовал себя перед нею уличным сопливым мальчишкой, который задумал ухаживать за королевой.
Так и шли они вдвоем вдоль русла, а оно бесконечно петляло впереди, пока не терялось в прозрачной туманной дымке далеко на равнине. Цветочные джунгли доходили им до пояса. Зыбкие, как волны, травы оказывались плотными, стоило сделать в них пару шагов.
Природа не жалела здесь красок. Пламенели калерии, молочные колокольчики собирали рои гудящих шмелей, зеленым ковром стелился рододендрон. Тонкие запахи сменяли один другой.
Здесь шагали молча. Только когда выбрались на верхнюю границу леса, Андрей, отвечая каким-то своим мыслям, произнес вслух:
– И что мне делать, ума не приложу…
А Дубравин подумал: «А уж что мне делать?! Мое-то положение хуже губернаторского… Эхма, тру-ля-ля…»
XX
Лагерь еще спит. Все умаялись вчера, собирая плот, и ныне, несмотря на то что струящийся сумрак леса постепенно развеивается, а на горизонте уже проявились горы, никто еще не вылезает из мешков.
Как сраженный на поле битвы богатырь, лежит, раскинув руки, Толик Казаков. Даже в спальном мешке ухитрилась положить ладони под щеку Галинка. То и дело вздрагивает во сне Вовуля Озеров. В палатках, где спряталась остальная команда, тоже тишина.
– Пойдем искупаемся, – предлагает Шурка Андрею. – Пока все спят.