Лишь Аякс, второй после Ахилла ахейский герой, не мог простить Одиссею обид – ведь тот завладел доспехами павшего под Троей Ахилла. Он не ответил на примирительную речь Одиссея, удалившись с другими душами.

Одиссей же лицезрел суд Миноса, восседающего с золотым скипетром во дворце Аида перед толпами душ. Видел он и великана Ориона, осмелившегося состязаться в искусстве охоты с самой Артемидой и принужденного вечно охотиться в царстве Аида. Затем ему открылось видение загробных мук Тития, Тантала и Сисифа. Увидел он и тень самого Геракла: то был лишь призрак, ведь сам герой – сын Зевса – наслаждался бессмертием среди богов-олимпийцев. Хитроумный Одиссей, как и Сократ, желал видеть и прочих великих героев, но крик призраков внушил ему страшную мысль: не вышлет ли Персефона из глубин преисподней призрак Горгоны, что превратит бесстрашного смертного в камень? Он бросился к своему кораблю и увидел, что спутники уже спускают судно на воду.

Лишь Тиресий не был лишен дара памяти и провидения, но и ему нужна была жертвенная кровь, чтобы реализовать свой дар. Однако бесплотные тени боятся обнаженного меча; Орион гонит по загробному Асфоделевому лугу зверей, которых он убил при жизни, – значит, и звери наделены душой и боятся оружия охотника после смерти?

Согласно Софоклу, не только души царей и героев сохраняют в преисподней свое царственное значение, свои склонности и познания (Амфиарай там царствует над душами, Аякс сохраняет силу помогать близким), но и души обыкновенных смертных не лишены там сознания и некоторых чувств, оставшихся от земной жизни. Так, Антигона надеется, что после смерти она встретится с любимым братом, в то время как Исмена, не исполнившая своего долга в отношении него, будет ему в Аиде ненавистна. Кроме Аида и Персефоны в преисподней обитают смерть – Танатос, справедливость – Дике, проклятие и эринии (евмениды). У Еврипида Танатос отводит души умерших в преисподнюю в назначенный каждому срок; атрибутами смерти являются острый меч и черная одежда.

У Гесиода в «Теогонии» преисподняя состоит из Тартара и собственно царства Аида. Расстояние от земли до неба и Тартара одинаково: медная наковальня, брошенная с неба, через девять дней и ночей достигнет земли, а брошенная с земли – через то же время достигнет Тартара. Тартар окружен медной оградой, вокруг него в три ряда простирается ночь. По воле Зевса туда брошены титаны, и для них нет выхода: Посейдон заградил его медными воротами и со всех сторон окружил их жилище стеною. Его охраняют сторукие чудовища Котт, Бриарей и Гиес. Там находятся все концы и начала. Там огромная неизмеримая пропасть: войдя в нее через ворота, в продолжение целого года пути невозможно достигнуть земли. Сильная буря носит вошедшего с одного места на другое, и даже для богов ужасна эта бездна. Там стоит покрытый черными тучами дом мрачной Никты, богини ночи. Страшные боги Сон и Смерть, дети Ночи, также обитают здесь. В передней части преисподней стоит дворец Аида и Персефоны. Ворота в него охраняет свирепая собака, порождение Ехидны и Тифона. Ее зовут Кербер, и у нее пятьдесят голов. К входящим она ласкается, но каждого, кто попытается выйти за пределы дворца, – пожирает. Там же, в чертогах, покрытых огромными камнями, которые приперты к небу серебряными колоннами, обитает ужасная богиня Стикс, дочь Океана, воплощение реки преисподней.

В поэме «Труды и дни» Гесиод рассказывает о пяти человеческих поколениях. Люди золотого века не сошли в преисподнюю, ибо тела их по воле Зевса были скрыты в недрах земли, а души сделались добрыми демонами, хранителями людей последующих поколений. Люди серебряного века, хотя и сошли в преисподнюю, стали там «подземными блаженными смертными», почитаемыми людьми. Третье поколение – люди медного века – сошли в Аид. Следующее поколение героев было избавлено от преисподней, так как они попали на Острова Блаженных. Все люди железного века сойдут в Аид.

Когда тени умерших спускаются в Аид, они минуют рощу из черных тополей на берегу Океана. Попавшие в Аид оказываются на безрадостном Асфоделевому лугу, где души героев бесцельно бродят среди толп менее знаменитых мертвых, издающих писк, словно мыши. За этим лугом лежит Эреб, персонификация мрака, порождение Хаоса и брат Ночи. Там находится дворец Аида и Персефоны. В Эребе живут эринии – богини мщения. Все, кто приближается к дворцу, видят слева от него белый кипарис, отбрасывающий тень в Лету, куда души простых смертных приходят пить. Души прошедших мистическую инициацию пьют из реки Памяти, куда отбрасывает тень белый тополь. Черные тополя были священными деревьями богини смерти, а белые тополя или осины были посвящены Персефоне как богине возрождения или Гераклу за его подвиги в подземном мире.

Эней спасся из охваченной огнем Трои, на плечах вынеся престарелого родителя Анхиса. Беженцы из Трои вынуждены были скитаться, и во время этих странствий отец Энея умер. Эней стремился узнать, где будет положен конец этим скитаниям, и попросил у кумской пророчицы сивиллы указать ему путь в преисподнюю – Орк (так римляне называли Аид), где он хотел спросить у отца о грядущем.

Сивилла поведала, что лишь обладатель волшебной золотой ветви может проникнуть живым в преисподнюю. Эней был сыном самой Венеры, и та послала ему голубков, что привели его к золотой ветви. Так Эней отыскал указанную сивиллой пещеру меж скал у сернистого Авернского озера – его испарения считались исходящими из преисподней. Жрица воздвигла алтарь и выстригла волоски с голов жертвенных животных, призывая Гекату. Черная овца была принесена в жертву Ночи – матери эвменид (эриний); телица – Персефоне (Прозерпине); целые туши быков, умащенные елеем, были возложены на алтарь владыки Стикса (Плутона, или Орка).