…седой доктор, в белом, с пятном от кофе, халате допытывается: «Юноша, это ведь новая, не опробованная технология. Игры с подсознанием смертельно опасны!» – Камикава снова кивает: да, понимает; да, согласен на вживление нейронного биохаба – переключателя личности «Одинокий монах».

Кем он стал после этого?

И кто сейчас – он?

«Одинокий монах» вернул лейтенанту Камикаве личность. Подсознанию больше не нужно выкраивать десяток секунд, чтобы, среагировав на генсай – чёт! нечет! – незаметно для террориста Ичи передать кодовое сообщение. Такой режим предусмотрен только в одном случае: операция «Разгром» завершена, преступники обезврежены, а груз – захвачен.

Груз! Два контейнера с семенами из Томского хранилища и три блистера «Зелени» – уникального «гензакрепителя», похищенного Ичи из лаборатории Департамента защиты растений. Он перевёл взгляд на акваплан.

Острова… Два государства бестолково спорили из-за них больше сотни лет. Потом кто-то – неизвестно кто – решил проблему жестко и эффективно, запустив вдоль гряды крылатую ракету со штаммом «лунной чумы». Через час об этом на весь мир завопило радио с Островов. Тридцать минут спустя пограничники начали операцию «Чистота». Сейнеры, лодки, вертолеты с обезумевшими людьми перехватывали и уводили далеко в океан – на карантин. Спустя двадцать три часа острова умолкли навсегда. Болезнь, взрывая кожу язвами, похожими на лунные кратеры, убивает носителя в течение суток. Выживших, а их оказалось немного, переселили куда-то на юг Тихого океана – под вечный надзор.

На следующие двести, а может, и больше лет Острова стали Мёртвыми. Стерегущий их «Океанский патруль» стреляет только на поражение. Самое недоступное место на планете. Именно туда и собиралась переправить семена «Непокорная жизнь». На Мёртвых островах, никем не потревоженные, семена дождутся своего часа…

– Как бы не так! – Тоичи Камикава устало хрустнул шеей. – Ни хрена у вас не вышло, господа покойники.

Оставалось связаться с полицией, вернуть украденные семена, «Зелень» и… «Что дальше, лейтенант Камикава?» – неожиданно спросил Ичи. Камикава вздрогнул: хаб, что ли, барахлит от недосыпания? «Нет, приятель, с хабом всё в порядке, – успокаивающе произнес Ичи. – Барахло – ты сам…» Лейтенант Камикава бросился на врага, понимая, что уже опоздал.

Утерев холодный пот со лба, Ичи опустился возле тела единственного друга. Сложил ему руки на груди, неумело перекрестил и сказал: «Прощай, Кири-кун. Покойся с миром». Затем сел в акваплан и захлопнул прозрачный колпак.

От безумного прорыва сквозь завесу «Океанского патруля» в памяти сохранились лишь глухие удары глубинных бомб и рвущее сердце кислородное голодание, когда пришлось восемь часов отлеживаться на дне в тени берега. Его искали и не нашли.

Аварийное всплытие, глоток живительного, пахнущего гнилой рыбой воздуха. Удары прибоя, выбросившие неуправляемое суденышко на чёрные вулканические скалы. Отчаянная борьба за контейнеры – волны раз за разом пытались выдрать их из рук.

Пустынный берег, заваленный мокрым плавником и космами коричневых водорослей. Долгий провал, во тьме которого Ичи, лейтенант Камикава, с кем-то спорил, что-то ожесточённо доказывал, но не запомнил – кому и что. Волоча контейнеры, он брёл, пока не наткнулся на глубокую, окружённую со всех сторон скалами долинку Тёплых Ключей, где даже зимой не держится снег.

Здесь Ичи блаженствовал в естественной горячей ванне. Час? Два? Сделав усилие, сумел выбраться из воды и одеться, но жар не отпускал. Пульс участился и побаливала голова, совсем немного. Первые симптомы «лунной чумы» – добро пожаловать на Мёртвые острова!

Времени оставалось мало. Ичи вскрыл контейнеры, смешал семена с «Зеленью» и отправился в последнее путешествие. Широкими жестами он разбрасывал капсулы, стараясь наделить новой жизнью каждый уголок. Весной остров зацветёт. Семена тронутся в рост, появятся настоящие – не вечные! – трава, цветы, кусты и деревья. Здесь нет вредителей, всех выкосила «лунная чума». Это будет его… нет, их с Кири, маленький рай на земле. И однажды в него смогут вернуться люди.

Семена вскоре закончились: не так уж много удалось спасти от ГлобГена. У Ичи хватило сил, чтобы вернуться к Тёплым Ключам и выкопать себе моги… Разве всё так печально? Ичи улыбнулся и достал из кармана последнюю «цветочную бомбу» с маркировкой «Золотые хризантемы».

Нет, не могила, а колыбель перерождения. Здесь он станет иным, но кем – ещё предстоит узнать. Ичи улегся в яму. Аккуратно, начав с ног, присыпал тело рыхлой землей, и, уложив в холмик у самого сердца семена хризантем, закрыл глаза и уснул.

Что ему приснилось? Мы никогда не узнаем.

Рейко поднялась с татами за минуту до звонка будильника, и зашлёпала босиком на кухню. Скоро год, как, выйдя из больницы после тяжёлой контузии, она живёт под пристальным надзором полиции. Зря! Никто больше не играет в «Жизнь». Старые друзья и подруги, кто выжил, заняты обычными делами: учатся, влюбляются, ссорятся, совершают глупости – нормальные подростки.

А недавно в школе ввели обязательный предмет – «Экостабильный мир». Примерной ученице Рейко он даже нравится. Но придёт день, когда такой мир всем надоест. И начнётся новая Игра.

Рейко уже придумала название: «Остров золотых хризантем».

Про моего отца говорили, будто у него в желудке долото сгниёт. Не знаю, может, и так. Но я, наверное, в мать пошла. Вот сегодня, стоило мне утром поесть молодых побегов папоротника, и на тебе – живот скрутило. И ведь что самое обидное – сама собирала, никто не неволил. Надо было уксусу добыть, да где? До ближайшей деревеньки вёрст пятнадцать лесом, а куда я лесом на своих двоих? Время позднее, смеркается. Устала. Пришлось остановиться.