Прорыв в изучении человеческой «спячки» крайне важен для науки в целом и для медицины в частности: благодаря нему станет возможным возвращение к жизни людей, утонувших в ледяной воде. Это также предоставит больше возможностей для лечения при тяжелых ранах и позволит оживлять человека, чье сердце не билось несколько часов.

Значит, в определенные моменты и у человека, как и у зимоспящих, могут «сработать» механизмы по устранению термогенеза? Вот только в чем суть этих механизмов?

М. Буянов, комментируя известный случай летаргического сна протяженностью 20 лет у одной женщины, заключил, что летаргический сон — то же самое, что и зимняя спячка, правда, оговорив, что у человека это — всегда патология.

Анализируя эти описанные журналистами случаи (в научной литературе публикаций о них не встретишь), можно уловить определенную закономерность — человек способен прожить, находясь без дыхания и сердечной деятельности, т. е. в состоянии клинической смерти, гораздо больше тех критических 5–6 минут, после которых наступают необратимые изменения в мозге, если будут соблюдены следующие условия:

• если пострадавший будет неподвижен;

• если тело его будет охлаждено;

• если этому состоянию будет предшествовать шок или какой- либо другой стресс.

В разбираемых случаях все эти условия налицо: девушка попала на мороз в бессознательном состоянии; шок с рефлекторной остановкой дыхания был у мальчика (иначе он просто захлебнулся бы водой); тяжелая психическая травма предшествовала летаргическому сну женщины; как пишут, йоги способны вызывать у себя шок искусственным путем. Все они были неподвижны, у всех отмечено значительное снижение температуры тела.

Так ли уж категорично следует определять способность человека впадать в состояние спячки (гипобиоза) как патологическую? Некоторые ученые считают, что впадать в состояние гипобиоза и даже анабиоза — неотъемлемое право всего живого на Земле, включая растения и всех животных, однако у человека оно не реализуется в силу его особой эволюции. «Не реализуется», а мы видим — реализуется же! Правда, до сих пор мы не знаем, как, благодаря какому механизму реализуется это всеобщее свойство живой материи конкретно у человека, но это, как говорится, уже другой вопрос.

В клинической медицине в пятидесятые-шестидесятые годы с легкой руки Лабори и Гюгенара появилось повальное увлечение искусственной гибернацией (hibernatio — зимняя спячка), особенно в хирургии сердца и крупных сосудов. Сейчас это увлечение прошло, однако кое-что полезное из этого извлечь удалось. Например, выяснилось, что снижение температуры тела больного всего на 1° снижало уровень обмена веществ у него на 5–6 %, значит, понизив температуру тела больного на 20°, можно добиться снижения обмена в 100 (!) раз, а практически это означает, что человек в таком состоянии мог бы прожить без пищи и воды не 1–2 дня, а минимум 100 дней, т. е. больше 3 месяцев. При этом до температурного оптимума, присущего зимоспящим в период спячки (около +5 °C), сохранялся бы значительный интервал, который мог бы позволить снизить процент обмена до десятых и даже сотых долей, тем самым приблизив возможность спячки человека к многомесячной спячке зимоспящих. Однако выяснилось и другое: главным и до сих пор непреодолимым препятствием для погружения человека в состояние искусственной зимней спячки является мышечный термогенез, прежде всего дрожь. Она возникала всякий раз при попытке снизить температуру тела ниже 28 °C, даже если при этом применялись релаксанты и наркоз. Возникавшая дрожь согревала организм, но если охлаждение все-таки продолжалось, наступало энергетическое истощение организма, при согревании дрожи уже не было, а больной чаще всего погибал. Как показали исследования, в мышце, даже полностью денервированной, при охлаждении ее до 28° дрожь наступает спонтанно — видимо, такая борьба с холодом запрограммирована в мышце генетически.

Тем не менее есть моменты даже у человека, когда этот барьер в 28 °C становится преодолимым, когда человек, охлажденный даже ниже этой критической температуры, способен возвратиться в обычную жизнь, — мы это видим в приведенных выше случаях!

Если говорить только о температуре тела, то у человека бывают состояния, при которых температура тела начинает неудержимо падать до самых низких, если не критических, цифр: это и кризисные состояния при тяжелых инфекционных заболеваниях, и глубокий шок или глубокая гипогликемия. Особенно в этом отношении показательны септический и ожоговый шок.

В чем тут дело? Может быть, в случае глубокого шока или гипогликемии срабатывают те же механизмы, что и при впадении в спячку у зимоспящих? Может быть, шок — та же глухая защита для незимоспящего в экстремальных условиях, что и спячка — для зимоспящeго? в принципе, холод и сухой голод для зимоспящего — тоже экстремальные условия!

Овладев способом вызывать у людей гипобиоз (спячку) искусственным путем, можно получить в руки мощный арсенал средств борьбы с самыми тяжелыми патологическими состояниями и болезнями, многие из которых в настоящее время устранить или трудно, или просто невозможно.

— Так, в эксперименте с зимоспящими доказана возможность радикального избавления только спячкой (!) от таких тяжких заболеваний, как сифилис, трипаносомная болезнь. Есть все основания считать, что таким способом можно будет бороться с сепсисом и даже СПИДом, поскольку имеются сведения об успешной борьбе с помощью спячки и с вирусными заболеваниями.

— Полная дезинтеграция организма, наблюдаемая при спячке, может способствовать сохранению жизни тяжелообожженным, а также пострадавшим с обширными размозжениями и сдавлениями тканей, если применить гипобиоз до развертывания токсемии — тем самым будет исключен главный патологический фактор травмы и предотвращено развитие и углубление вторичного некроза и раневой инфекции. Такая категория пострадавших ныне самая трудная (и дорогая!) для реанимации.