Информация, полученная от Покрижичинского, не продвинула Фризе ни на шаг. Ясно было только одно — «альпинист» на Петровке, 38 побывать не успел. Но это вовсе не означало что и к преступному миру он не имел отношения.

Выбирая себе любовницу, а потом и жену, Рамодин явно не ставил на первое место эстетические критерии. Вера оказалась худенькой, невысокой шатенкой с очень обыкновенным узким лицом. Ее можно было бы окрестить дурнушкой. Если бы не большие темные — и умные! — глаза. В старину таких женщин — чтобы не обидеть — называли пикантными. Но теперь это емкое слово стали употреблять только в сочетании с едой. Соус — пикантный, сыр — пикантный и даже пикантные блинчики.

Позже на ум Владимиру пришло слово «сексуальность», хотя он и сам не мог понять, как это взбрело ему в голову? Особых внешних данных у Веры для того чтобы назвать ее сексуальной, не было.

— Это Вера? — спросил он, подавая женщине руку.

Ладонь у Веры была сухая и жесткая. И рукопожатие энергичное. «Дама с характером», — отметил Фризе.

Вера протянула ему пакет с бутылкой:

— Женя сказал, что вы любите экзотическую выпивку.

— Это баловство. Унесите домой, будете поить своего майора. И хватит в прихожей топтаться.

Решительным жестом Вера вложила пакет ему в руку:

— Незачем носить туда-сюда! Майор и здесь выпьет. А вы, по слухам, охочи до виски.

— В этом доме к ментам относятся душевно! — Рамодин, окинув заинтересованным взглядом стол, уставленный закусками, сказал: — Посмотри, коза, — настоящие крабы, а не крабовые палочки.

— Обрати лучше внимание на приборы и скатерть. А ты даже дома норовишь постелить на стол старую газету.

— Время не ограничено? — прервал Фризе полемику супругов. Ему надо было выкроить полчаса на деловой разговор. А затевать его за обедом не хотелось.

— У меня сейчас времени на сон не хватает! — Рамодин сердито тряхнул головой. — Совсем зае… замучили с этими выборами! Но для того, чтобы перекинуться с тобой парой слов — пять минут всегда найдутся. А уж для хорошего обеда — готов нарушить устав внутренней службы.

«Для хорошего обеда, наверное, нарушишь. А вот чтобы товарищу помочь — вряд ли!» — подумал Фризе.

Пообедали они очень быстро. И тон задал майор. Во время еды он почти не разговаривал. Изредка и односложно выражал свое восхищение очередным блюдом.

А Вера все время пыталась выяснить у Владимира рецепт приготовления то котлет по-киевски, то клубничного мусса, пока Рамодин не буркнул:

— Не вяжись к мужику! Неужели не видишь — он все приволок из шопа. А перед нашим приходом разогрел!

— Правда, Владимир Петрович? И окрошка из магазина?

— Нет, Вера, окрошка — моя. Смастерил специально для вас. А котлеты по-киевски и правда купил готовые.

Вера была разочарована и даже отказалась от кофе. А может быть, просто решила дать мужчинам поговорить. Фризе отвел ее в кабинет, где стены были завешаны «малыми голландцами», а одна — коллекцией старинного оружия.

— Изучайте. Наскучит здесь — заходите в другую комнату. — Он открыл дверь в спальню. — Там тоже есть любопытные работы.

— И какие у тебя проблемы? — спросил Рамодин, когда Владимир вернулся в столовую. Майор сидел на диване со стаканом виски в руке. — Или уже повязал киллера?

— Киллер нарисовался.

Фризе чуть не сказал: мелькнул на горизонте и сгорел, как падучая звезда, — выпитые виски настроили его на возвышенный лад. Но не сказал. Даже Евгению он не мог открыться до конца. Только с горечью подумал: что это за жизнь такая? «Молчи, скрывайся и таи и мысли и дела свои».

— Дальше! Выкладывай все, что знаешь!

Как быстро переходил Рамодин от ленивого безразличия к настороженному любопытству. Казалось бы, ни в позе, ни в выражении лица ничего не изменилось, но по блеску в глазах, по непроизвольно сжавшейся ладони угадывался внезапно пробудившийся интерес.

«Чудной все же народ — сыщики, — подумал Владимир, уловив перемену в состоянии приятеля. — Есть у них какое-то звериное чутье».

Он улыбнулся, поймав себя на том, что рассуждает отвлеченно, словно сам к этой категории людей не относится.

— Не улыбайся! Рассказывай.

Очень коротко Владимир пересказал Рамодину то, что узнал от Генриетты.

— По словам дамы, парень этот — «пиджачок». Ничем не примечательная серая личность. Она даже лица его не запомнила.

— Не туда смотрела.

— Смотрела она туда, куда нужно! — Фризе рассердился. Ему вдруг стало обидно и за себя, и за Генриетту. — И заметила у него любопытную наколку.

Он принес из кабинета астрологический справочник и, раскрыв на странице со знаками планет, ткнул пальцем в солнце: