– Ничего. – сохраняя присутствие духа, ответил Пис. – Валяй.

– Дело в том, что ваш Джанфранко расшифровал тайное послание Микеланджело. – сообщил рыжий. – Он выяснил, что художник был подпольным спортсменом и специально сделал так, что рука Адама указывает на самый древний стадион Земли – Колизей.

– Но Колизей не самый древний стадион Земли! – запротестовал Капуччино. – Ты долбаный неуч! Взять хотя бы стадион в Олимпии, а ведь были и постарше! Вы все тут добаные неучи! Такое ощущение, что вы тут все разыгрываете сценарий киноблокбастера для умственно отсталых мегаполисов… Из древнеримской культуры там знают только Колизей, потому что в нем Брюс Ли дрался с Чаком Норрисом. Из художников возрождения – только тезок черепашек-нинзя.

Только отсталые мегаполисы поверят, что вечные проблемы человечества сводятся к сексу, правам меньшинств и здоровому питанию! Представителей по-настоящему духовной цивилизации, которыми были творцы эпохи Возрождения, занимали вопросы совершенно другого порядка! Смысл страданий и творчества, природа Вселенной и природа добродетели, борьба с грехом и пороками, воля Божья – вот что волновало их! Они не воевали за расширение доступа к удовольствиям, потому что хорошо понимали преходящесть земного существования. Их интересовала вечность, а не време…

Бабах! – раздался выстрел. Это рыжий убийца снова нажал на курок. Капитан Пис упал и забился в судорогах.

– Кстати, козлы… Если нажать на курок, то выстрела не происхо… не происходит. – прошептал он и затих.

– Теперь нам никто не помешает! – заявил рыжий и сатанински расхохотался.

Пис вышел из-за Персефоны, за которую рефлекторно спрятался при звуке выстрела, и бросил рыжему обвинение:

– Ты боялся, что мировая общественность узнает о преступлениях католической церкви в области питания! Все начнут есть сбалансированные диетические продукты, доходы от фаст-фуда упадут, а от католицизма люди обратятся к демократии и терпимости!

– Да! – сознался рыжий. – Я, Брайан О`Кифи, приор ордена вентурианцев!!!

– Кто это такие? – спросила у Писа вполголоса Персефона.

– Это наиболее реакционные иезуиты. – объяснил Пис. – Их девизом было «Satur ventur non studit libentur» – «калорийная пища отвращает людей от активной жизненной позиции». Они считали, что народ должен прозябать в неведении о пользе джоггинга, липосакции, ботокса, фитнеса и нехолестириновой пищи!

– Но зачем?!!

– Им казалось, что так люди будут покорнее. Но они просчитались. Слышишь, ты просчитался! – крикнул Пис, глядя на рыжего приора. – Сейчас в мире все больше растет число людей, которые сами управляют своей жизнью! Никто не может нами управлять, понял? В свободных странах сегодня люди сами выбирают себе марку джинсов, сорт утреннего кофе, пятничный дискобар, субботнее хобби в гараже, воскресный семейный ресторан, понедельничный галстук, любого из двух кандидатов в Сенат, сорт травы для лужайки перед домом, марку семейного автомобиля, фейерверк для 4 июля, индейку для Дня благодарения, семейного психоаналитика, фантастический летний блокбастер для просмотра!

Рыжий занервничал.

– Люди сами выбирают, какой именно интеллектуальный детектив с героем-ученым, сисястой героиней-аспиранткой, мрачным сектантом-убийцей и заговором в среде высокопоставленных лиц им читать! – добил его Пис. – Слышишь, сосун? Мы – свободны! Мы сами выбираем, как жить!

– Сейчас ты умрешь. – улыбнувшись, прошептал в ответ О`Кифи. И перевел дымящееся дуло пистолета на Писа.

Но тут раздался новый выстрел. Рыжий убийца окинул всех удивленным взглядом, пустил струйку крови изо рта и упал на каменные плиты пола. За ним, как оказалось, стоял… Джанфранко Муссолини!!!!

– Профессор!? – воскликнул Пис. – Это вы? Этого не может быть!

– А кого же тогда убил этот фанатик? – спросил ошеломленный лейтенант Эспрессо.

– Он убил моего брата-близнеца. – явно довольный произведенным эффектом, ответил Джанфранко. Дело в том, что мы с братом происходим из древнего рода натурщиков, всегда рождавшихся попарно. Наши далекие предки позировали Микеланджело в качестве Адама и ангела со знаменитой фрески. Мы из поколения в поколение храним дневники мастера. Насколько я понимаю, в них указано, где спрятан… – тут профессор сделал паузу.

– Ну?! – не выдержал Пис. – Спрятано что?

– А угадайте. – прищурился Муссолини.

– Э-э… Философский камень?

– Не-а.

– Корона Чингисхана? – предположила Персефона.

– Не-а.

– Посох Моисея?

– Эликсир бессмертия?

– Труп Гитлера?

– Член Распутина?

– Жюль Верна?

– Код Нострадамуса?

– Янтарная комната?

– Борода Барбаросссы?

– Жезл Гермеса?

Джанфранко, смеясь, мотал головой.

– Ладно, тогда сдаемся. – признал Эйб Пис. Он обнял за талию Персефону и выжидательно посмотрел профессору Муссолини в глаза.

– Я узнал, где спрятаны гантели Геракла! – воскликнул Джанфранко. – Геракл, или, иначе говоря, Геркулес, – полулегендарный культурист и поборник здорового образа жизни в древней Греции. В «Илиаде» гантели Геракла связаны с обретением власти над миром. Тот, кто их получит, станет непобедим…

Пис, обнимая Персефону, прислушался. Откуда-то издалека к Риму приближалась гроза, но Писа сейчас интересовало другое. «Интересно, – думал он, – куда запропастится Персефона к началу следующей истории? Вроде бы я интеллектуальный герой, а не туповатый Бонд. Каждый раз в конце приключения у меня появляется потрясная бабца. Но почему-то каждый раз к началу следующего она бесследно пропадает, и появляется новая. Валю я их, что ли?..»