У Федора Ивановича и его жены Лизеты Конке, кроме сына Константина, было еще две дочери, Лаура и Юлия, обе они родились, как и Константин, в Газенпоте (Айзпуте). После смерти жены, в 1850 году, Федор Иванович женился второй раз на 33-летней Дорис Порен. Хотя ему было уже за 50 лет, в 1853 году у них родилась дочь Матильда, а в 1855 году — сын Александр. После женитьбы Федор Иванович переехал в провинциальный городок Тукмус, а сына Константина отправил учиться в Ригу.

Позже Федор Иванович Рерих большей частью жил в Риге, где служил в правлении Лифляндской губернии, сделав карьеру от простого архивариуса до высокой должности губернского секретаря.

В последние годы жизни дед вместе со своим сыном Константином Федоровичем проживал в Петербурге на Васильевском острове и только в конце жизни вернулся обратно в Ригу, где и умер в 1905 году.

Кроме дома в Риге, у Федора Ивановича была дача на Рижском побережье в Майори, где залив почти вплотную приближается к реке Лиелупе. На эту дачу летом из Петербурга и приезжала многочисленная семья Рерихов.

«…припоминаются Майоренгоф, Кеммеры, Туккум — все Рижское побережье, куда мы ездили летом, — писал Николай Константинович в своих „Листах дневника“. — Одним из самых ярких впечатлений было собирание янтарей. Оно соответствовало поискам в курганах, которые сызмальства привлекли внимание. Может быть, в поисках янтаря заключалось какое-то смутное предвидение будущих курганных находок, доказывавших существование далеких общений уже в неолите. В те же далекие дни услышались впервые сказания о народных героях Латвии, о зыбучих песках Куришгафа, о развалинах замков, хранивших увлекательные предания» [4] .

Дед Федор Иванович входил в Рижскую масонскую ложу, руководителем которой был великий мастер барон Унгерн-Штернберг, предок известного русского белогвардейского генерала барона Унгерна. Во время Гражданской войны именно у него служил начальником военного обоза младший брат Николая Рериха — Владимир Константинович. Многие из семейства Унгернов-Штернбергов занимали в масонской иерархии ведущие посты. В семье Рерихов только старшие состояли в масонских ложах. Что касается самого Николая Константиновича, то в масонскую (Розенкрейцеровскую) ложу он вступил в 1930-х годах, в Америке, получив сразу высшую степень посвящения.

Отец Николая, Константин Федорович Рерих, родился 1 июля 1837 года в Курляндии, в городе Газенпоте (Айзпуте), расположенном на высоком берегу реки Тебра, притока реки Сака, впадающей в Балтийское море в сорока километрах от Либавы (Лиепаи). После окончания Рижской гимназии он поступил в Петербургский технологический институт, а когда ему исполнилось 30 лет, он был утвержден в Петербурге нотариусом окружного суда.

Константин Федорович Рерих венчался со своей невестой Марией Васильевной Калашниковой 16 октября 1860 года в Троицком соборе города Остров. Сразу же после свадьбы молодожены переехали в Петербург.

Мать Николая — Мария Васильевна, урожденная Коркунова-Калашникова, родилась в городе Остров Псковской губернии 10 марта 1845 года. Это была культурная и довольно образованная женщина из купеческого сословия. В городе Остров ее родители имели большой дом.

В этот дом к Татьяне Ивановне, матери Марии Васильевны, Рерихи иногда приезжали погостить, пока не купили собственное поместье с усадьбой в Изваре, что около станции Волосово, в сорока верстах от Гатчины.

Через много лет Николай Константинович вспоминал о поместье:

«Все особенное, все милое и памятное связано с летними месяцами в Изваре…

Дом изварский старый, стены, как крепостные, небось, и посейчас стоит. Все в нем было милое. В прихожей пахло яблоками. В зале висели копии голландских картин в николаевских рамах. Большие угольные диваны красного бархата. Столовая — ясеневая. Высокий стенной буфет. За окнами старые ели. Для гостей одна комната зеленая, другая голубая…

Шуршат колеса ландо по гравию. Вот и белые столбы ворот. Четверка бежит бойко… Деревни — Волосово, Захонье, Заполье. Там даже в сухое время лужи непролазные. От большой дороги сворот в Извару. Коляска шуршит по гравию мимо рабочего двора, среди аллей парка. А там радость. За березами и жимолостью забелел дом. И все-то так мило, так нравится, тем-то и запомнилось через все годы.

Нужно сразу все обежать. Сперва дом и залу с большими угловыми диванами и копиями голландских картин, и темноватую столовую с ясеневыми шкафами, и зеленую и голубую комнаты для гостей, и кабинет с большим темным шкафом и старинным столом. И спальни, и девичью!

Со времен екатерининских амбар стоит недалеко от дома — длинный, желтый, с белыми колоннами. Должно быть, зерно, верно, хранится подле хозяйского глаза. По прямой аллее надо бежать к озеру. Ключи не замерзают зимою. Дымятся, парят среди снегов, вода светлая и ледяная. Дикие утки и гуси тут же, у берега. На берегу озера молочная из дикого камня — очень красиво, вроде крепостной стены. Такой же старинной постройки и длинный скотный двор. Быки — на цепях. К ним ходить не позволено. Такие же длинные конюшни. За ними белое гумно, картофельные погреба. Один из них сгорел. Остались валы — отлично для игры в крепость…» [5]

Были и другие воспоминания об имении в Изваре, не такие радужные. Дело в том, что поместье было куплено на имя жены Константина Рериха, с оставшимися от прежнего хозяина судебными тяжбами по поводу межевой границы. Эти споры продолжались до 1900 года, то есть до самой продажи Извары новому хозяину, уже после смерти Константина Федоровича.

«Помню волокиту с управляющими, — писал Николай Константинович в „Листах дневника“. — Каких только не было. Один поляк, празднуя свои именины, сжег скирды хлеба. Другой — немец с отличными белыми бакенами — увез машины и угнал скот. Стал переезжать из уезда в уезд и еще потребовал выкуп… Третий заколол перед Пасхою всех телят и объяснил, что они пали от неизвестной болезни… Чего только не было… Со времен Павла шел с казною процесс о строевом лесе, неправильно отмежеванном…» [6]