— Слишком уж долго… — сказал он.

— Простите?

— Вы допускаете возможность, что Роберт исчез, так сказать, по собственному желанию. Но это было в ночь на вторник, а сегодня четверг. Вам не кажется…

— Конечно кажется. Полностью согласна. Несколько часов, ну день… но не три. Наверняка что-то случилось.

Ее голос дрогнул. Гуннар понял, что она невольно перенесла это умозаключение на собственного сына, и решил перейти к исчезновению номер два. Он перевернул еще один лист.

— Хенрик, — сказал он. — Давайте поговорим о вашем сыне.

— Извините, — плохо владея голосом, сказала Эбба Германссон Грундт. — Дайте мне две минуты.

Она встала и вышла из комнаты. Гуннар Барбаротти откинулся на спинку дивана и посмотрел в окно. Шел редкий снег. Сумерки окончательно сгустились и перешли в ночь. Где-то еле слышно бормотало радио — передавали новости. Двери в гостиную были плотно закрыты. Он понятия не имел, чем занимаются остальные члены несчастной семьи. Представил, как они поминутно смотрят на часы и сетуют, что время идет так медленно. Минута за минутой, час за часом. Бедняги, невольно подумал он. Им не позавидуешь.

Налил себе остывшего кофе и попытался представить, куда клонится дело.

Ничего из этой попытки не вышло.

— Не имею ни малейшего представления, куда мог подеваться Хенрик. Даже догадываться не могу. Это не укладывается в рамки здравого смысла.

Она вновь собрана и подтянута, но видно, что плакала. Прошло не две минуты, а пять.

— Есть ли у Хенрика знакомые в Чимлинге, кроме деда с бабкой?

— Нет. — Она еле заметно, сантиметр в одну сторону, сантиметр в другую, покачала головой. — Никаких знакомых. Хенрик был здесь за всю свою жизнь, самое большее, семь-восемь раз и никогда не задерживался больше чем на три дня. Он здесь никого не знает.

— Вы уверены?

— Насколько можно быть в чем-то уверенным.

— Значит, Хенрику девятнадцать… закончил первый семестр в Упсале. Все правильно?

— Да.

— Не могли бы вы рассказать о нем немного?

— Что бы вам хотелось узнать?

— Пока не знаю… общая картина. Какой он? Собранный? Рассеянный? Интересы? У вас с ним хороший контакт?

Она судорожно сглотнула и еле заметно кивнула. Приложила на секунду мизинец к наружному углу глаза и тут же убрала.

— У нас с Хенриком всегда были замечательные отношения. Он очень собранный и очень способный мальчик. Ему все дается легко — занятия, спорт, музыка…

— Друзья?

— Есть ли у него друзья?

— Да.

— У него много близких друзей, и он всегда был со мной откровенен. Я… я горжусь своим сыном, хочу, чтобы вы это поняли, комиссар.

На этот раз Гуннар Барбаротти не стал ее поправлять — комиссар так комиссар. Закрыл блокнот и положил рядом на диван, а ручку сунул в нагрудный карман. Потом слегка нагнулся вперед и сцепил руки на правом колене — это был давно отработанный жест, призванный стимулировать доверительность беседы. Каждый раз, когда он прибегал к этому приему, ему становилось немного стыдно.

— Знаете, мне кое-что непонятно, — сказал он.

— Что именно?

— Он же ушел ночью?

— По-видимому, да.

Она опять стерла что-то в углу глаза.

— Могли бы вы назвать какую-то разумную… или, во всяком случае, возможную причину — почему ваш сын встает среди ночи и уходит из дома?

— Нет… нет… — Она немного растерялась.

— Он не лунатик?

— Никогда не ходил во сне.

— У него есть мобильник?

— Конечно! Конечно, у него есть мобильник, мы звоним ему все время, с самого нача… с той минуты, как обнаружили, что его нет.

— Не отвечает?

— Не отвечает. Почему вы спрашиваете? Вы же это уже знаете.

Гуннар Барбаротти немного помедлил, формулируя мысль.

— Я спрашиваю потому, что вижу лишь две возможные альтернативы.

— Две?

— Да. Две. Либо ваш сын ушел из дому, потому что ему кто-то позвонил, либо он решил уйти еще до того, как лег в постель.

— Я…

— Какой вариант вы считаете наиболее вероятным?

Она подумала.

— Маловероятны оба.

— Можете ли вы предложить другую альтернативу?

Она наморщила лоб и медленно покачала головой. На этот раз с большей амплитудой, чем в начале разговора, но все равно более чем сдержанно. Она словно заранее проверяет каждый свой жест, подумал Гуннар Барбаротти.

— В таком случае я могу предложить только совсем уж странную версию, — сказал он.

— Какую… какую версию?

— Кто-то пришел и его похитил.

Эбба Германссон Грундт даже фыркнула от неожиданности:

— Ничего глупее в жизни не слышала. Как можно похитить взрослого, крепкого парня, если…