Так повспоминали они дня два-три подряд, а потом, по молчаливому согласию, отказались от воспоминаний.

И внешне и по характеру друзья — а друзьями они стали с первого дня учебы в Кораблестроительном институте — были совсем разные люди.

Снесарев с юности солиден на вид, коренаст, не очень разговорчив, собран, нередко резок, с жесткими, ежиком, волосами. Когда он думал, то крепко сжимал губы. Это движение перешло к дочке. Когда Люда соображала, куда ей посадить куклу — возле тарелки или возле вазы с цветами, она делала пресерьезную физиономию и сжимала губы. Смеялась жена, хохотал Миша. Людмилу в такие минуты называли: «конструктор Снесарев в следующем поколении».

Миша был мальчишист и в двадцать, и в тридцать лет, и в тридцать два года — последний год его жизни. Длинный, подвижный, с лохматыми волосами, которые, как говорил заводской парикмахер, «невозможно отлегулировать», хохочущий по любому поводу, иногда шумный до утомительности.

В этой же комнате, в столовой, где они теперь уныло пили чай, Мише пришлось выслушать неприятные и, как оказалось впоследствии, несправедливые слова. И Снесареву, и его жене Марине, которая также знала Мишу со студенческих времен, не понравилось его сближение с Надей — девушкой, работавшей в копировочной.

— Миша, давайте говорить в открытую, — предложила однажды Марина. — По-дружески. Вопрос, правда, деликатный. Но ведь мы друзья и, думаю, имеем право?

— Какой вопрос? — Миша будто бы не понял.

— Ой, Миша, не увиливайте! — Марина всплеснула полными руками. — Не думала, что вы такой трус! Ладно, молчу… Хотите кизилового варенья?

— Очень люблю кизиловое, особенно вашей варки.

Марина положила варенья в блюдечко, взглянула Мише прямо в глаза и решительно заявила:

— Все-таки буду говорить. Нравится вам или не нравится, а скажу.

— Что же вы такое скажете?

— А то, что мне не по душе ваш проект.

— Какой проект? Вы о какой конструкции?

— Опять увиливаете? Нет, не отстану от вас… Надо, надо сказать!

Последнее относилось к Снесареву, который развел руками, видимо подавая жене знак, что лучше прекратить этот разговор, если Миша отказывался поддерживать его.

— Проект вашей женитьбы мне не по душе, Миша! — отрезала Марина.

— А мне, признаться, он по душе…

— Вот то-то и плохо. Я говорю это вам как женщина. Мы это лучше вас видим. Ошибаетесь в выборе!

— Почему — ошибаюсь?

— Пустовата. Не такая жена вам нужна.

— Все придет к ней, все то, чего, по вашему мнению, в ней нет. Она молода, и все в наших возможностях. — Миша ерзал на стуле, старался шутить, но это не очень удавалось ему. — Она еще очень молода. Но отнюдь не пустовата… Твое мнение, Вася?

— Согласен с Мариной, полностью согласен.

— Ну еще бы! Муж и жена — одна сатана, как говорили в старину.

— Придет ли, Миша, к ней то, о чем вы сказали? Я знаю ее.

— Изучали?

— Да, говорила с ней. Танцы, прическа, последняя песенка… И больше, кажется, у нее ничего нет за душой.

— И при этом служба, — едко добавил Снесарев. — Недалека!

— Плохо работает? Спустя рукава? Только, чтобы отвязаться, да? Ты это хочешь сказать? — Миша начинал сердиться.

— Нет, «повинность» отбывает нормально, по обязанности.

— Вы оба несправедливы. Почему вы так ополчились на нее?

— Нет, нет! — горячо возражала Марина. — Неужели мы не хотим вам добра? Вы раньше слишком долго выбирали, а теперь торопитесь. Ведь, в сущности, вы женитесь вдогонку…

— Что? Что?

— Женитесь вдогонку вашим друзьям. Решили поправить вашу судьбу. Но надо умненько, а вы…

— Браво, Маришка! В самую точку… Михаил, она умнее нас в этом вопросе.

Миша перестал сердиться, он хихикал и как-то беспомощно повторял:

— Ну и пусть вдогонку. Пусть! А женюсь, обязательно женюсь на ней!

«Вдогонку»… Слово было меткое. Из всех товарищей по институту только Стриж, которому перевалило за тридцать, все еще не обзавелся семьей. И друзья шутили: «Один, как Стриж», «древний холостяк Стриж». Миша вначале посмеивался, но однажды такому шутнику сделал внушительное предупреждение — предложил пощупать свои мускулы. Стальные шары выросли под рукавами кителя. Кто бы мог подумать, что худощавый и вертлявый человек был неплохим боксером? В свободные часы он тренировал команду заводских ребят.