— Ты чего? — нахмурилась Лия.

— Твоя футболка!..

Каскадерша изогнулась, оттянула в сторону желтую ткань и посмотрела вниз. В футболке тоже была дыра, поменьше. Через нее виднелась царапина — след кончика когтя демона. Палец Лии дрожал, когда она провела по маленьким багровым каплям высохшей крови на отметине длиной в сантиметр.

— Нет. Невозможно. Меня нельзя ранить.

— Это вряд ли можно назвать раной… — начал было Тони, но Лия перебила его:

— Ты не понимаешь. Это кровь!

Со своей стороны стола парень едва мог разглядеть царапину.

— Просто несколько капель…

— Моя кровь! — выплюнула Лия сквозь сжатые зубы. — Я не видела ее тридцать пять сотен лет!

— Ты, должно быть…

— Нет!

Публика начала оборачиваться и таращиться на них.

— Пошли, — сказал Тони. — Надо ехать.

— Куда?

— Обратно в мою квартиру.

Парень внезапно расхотел есть десерт. Глаза Лии стали дикими, и Тони невольно задумался, как близко она подошла к своему прежнему образу сумасшедшей из египетской пустыни.

— Что мы собираемся делать там со всем этим?

«Хороший вопрос. Жаль, что у меня нет на него ответа. Хотя погоди-ка…»

— Начнем с того, что прочитаем предсказание из твоего печенья.

— Должна сказать, меня не удивляет, что ты потерял печенье в такой неразберихе.

Тони сел на пятки и увидел, что Лия качает головой, глядя на пару трусов, которые держала большим и указательным пальцами. Потом она отшвырнула их.

В машине женщина почти успокоилась. К тому времени, как они добрались до обиталища Тони, она или основательно обмозговала случившееся, или впала в апатию, в которой жила в Египте. Тони не был уверен ни в одном из этих вариантов, но ему было все равно, на котором остановилась эта каскадерша. Годился любой, лишь бы помог.

— Я уже сказал, что разбирал вещи для стирки.

Лия потыкала носком обувки в груду джинсов и заявила:

— История гласит, что все нормальные люди сперва делают это, а потом стирают свое барахло.

— Я как раз и собирался этим заняться.

— Когда принялся за пару заляпанных свитеров и футболку, полученную от рекламного агента?

— Почти что так, — Тони прикрыл рот тыльной стороной ладони, зевнул, потом кивнул в сторону раковины. — Мусор под ней. Попробуй поискать там.

— Ты говорил, что не выкидывал печенье.

— Нарочно не делал этого.

Он отпихнул груду старых газет и упал на живот, чтобы посмотреть под диваном. Севшие батарейки. Второй диск «Светлячка» [35] . Голубой шелковый галстук. Один парадный ботинок. Черт, куда подевался второй? Несколько носков, скатанных в шар. Пустая коробка из-под тимбитов [36] . Три выпуска журнала «Синефекс» [37] .

Когда дешевый паркетный пол под ним нагрелся, Тони стало все труднее сосредоточиваться. Пустой флакончик-образец из-под интимной смазки с ароматом гуайявы. Пивная бутылка. Запечатанная банка дешевой колы. Никаких печений с предсказаниями.

Фостер сжал в ладони банку колы, отполз назад, схватился за матрас, поднялся и рухнул на диван.

Что-то хрустнуло.

Парень отставил в сторону банку, порылся в путанице простынь.

— Я его нашел.

Стоявшая у раковины Лия обернулась, недоверчиво уставившись на него сверху вниз, и спросила:

— Ты с ним спал?

— Успокойся, мы лишь добрые друзья.

Упаковка осталась цела, но ее содержимое было раздавлено. Тони медленно встал, шаркая, обогнул диван, сел на другой край, протянул руку и отдал печенье Лии. Она взяла его, а второй ладонью прикрыла царапину на боку.

— Это глупо.

— Может быть.

— Предсказание в твоем печенье может означать все, что только угодно. Оно не обязательно относится к демону. Случившееся могло быть простым совпадением.

— Вполне. Но я в этом сомневаюсь. Я же волшебник, — добавил Фостер, заметив, что Лия быстро взглянула на него.

Крошки зашуршали, когда женщина потрясла обертку. Это движение скрыло дрожь, охватившую ее пальцы.

— Да, но это мое печенье, а я не волшебница.

Тони понимал, почему она медлила. Ведь то, в чем Лия была уверена всю жизнь, изменилось. Учитывая ее солидный возраст, это кое-что значило. Изменения могут пугать до смерти. Парень это знал. Просто он стал не слишком терпеливым с тех пор, как его собственная жизнь начала меняться каждые двадцать минут.

— Может, ты просто откроешь проклятущую штуковину?