Шрифт:
Она промолчала.
— О чем говорится в этой книге?
Кларисса покраснела и ничего не ответила.
— Думай! — сурово приказал инквизитор и вышел. Эльмо поплелся за ним.
Полная луна вышла из-за туч, и лесные духи оживились.
«Сегодня будет погоня!..»
И жертва уже выбрана.
Свою заново подкованную лошадь инквизитор уступил Клариссе, и это выглядело изощренной насмешкой: приговоренный к смерти не боится устать в дороге. Девушка была скована заклятием так же, как и Эльмо, — впрочем, это была излишняя предосторожность: Кларисса выглядела больной и даже не пыталась сопротивляться.
«Понимает ли она, что нас ждет?» — уныло подумал Эльмо.
Ранним утром двор казался пустынным, но Эльмо чувствовал, что за ними наблюдают. Арнульф и Эуфемия не вышли, Альма тоже. Лишь два человека не побоялись показаться: Дамиетта и скрипач.
Тамме приблизился и поцеловал край платья Клариссы.
— Мне не следовало приносить клятву, — только и сказал он.
— Испейте воды напоследок, отче, — смиренно попросила Дамиетта, протягивая инквизитору кубок.
Иеронимус сделал глоток и поморщился.
— Холодная… Скажи мне, дитя, отчего никто из твоих родных не пришел?
— Они страдают, но очень боятся навлечь на себя гнев Церкви, — отозвалась Дамиетта. — А еще им стыдно, что член семьи замарал себя колдовством. Так, Клэр?
Кларисса вымученно улыбнулась и ничего не ответила.
— Пусть выйдут, — это была не просьба. — По крайней мере, меня они должны проводить как положено.
Дамиетта пожала плечами. Поле слов инквизитора во дворе начали собираться люди: робко выглянули слуги, а затем появились нобиль с ноблессой. Все молчали.
— Дай мне воды, — попросила Кларисса.
Дамиетта сделала вид, что протягивает ей кубок, и… разжала пальцы. Вода расплескалась, кубок покатился по замшелым плитам, которыми был вымощен двор.
— Обойдешься, — жестко сказала девочка.
Кларисса склонила голову, и распущенные волосы скрыли ее лицо.
— Я отрекаюсь от тебя, — провозгласил бледный и дрожащий Арнульф. Голова Клариссы склонилась еще ниже, плечи ее задрожали. — Отныне ты мне не дочь.
Эуфемия вздрогнула и отстранилась от мужа.
— Я не отрекусь от нее, хоть я ей не родная мать, — она взглянула в глаза инквизитору. — Я желаю Клэр только добра. Ты мог заподозрить меня, отче, — меня, знающую травы, родившуюся в Ночь духов…
— Это признание? — перебил ее Иеронимус.
— Нет, — женщина побледнела. — Но и она невиновна…
Инквизитор промолчал.
— Альма, — вдруг сказала Кларисса. — Я хочу увидеть Альму.
— Найдите ее, — приказал инквизитор.
Эльмо отсчитал пятьдесят ударов сердца, потом еще сто — слуги возвращались один за другим и сообщали, что Альмы нигде нет.
— Она спряталась и плачет, — насмешливо пробормотала Дамиетта. — Ревет, вместо того чтобы сделать хоть что-то полезное…
Ее услышал только Эльмо.
А еще, оглядевшись, он увидел скрипача: Тамме стоял, безвольно опустив руки, и в глазах у него была тоска, какую может испытывать лишь человек, потерявший надежду.
— Погодите, — прошептал чародей. — Я, кажется, понял…
Скрипач стоял, понурив голову.
— Не там ищете, — сказал Эльмо чуть громче. — Спросите часового.
…Она вышла из замка в полночь и не возвращалась с тех пор. Часовой не смог ее остановить, но заметил, что дочь нобиля чем-то очень испугана…
— Я понял! — Эльмо дрожал от возбуждения, но никто не смог бы заставить его замолчать, даже инквизитор — впрочем, именно Иеронимус не собирался мешать своему пленнику. — Тамме и впрямь ни при чем… он не знает, где девушка и что с ней произошло… Но ты играл для нее, так?!
Скрипач кивнул.
— И для всех других девушек тоже, — добавил он очень тихо. — Но я не убивал…
— …потому что убивает тот, кто идет следом за тобой, — договорил Эльмо. — Или, если быть точным, та. Я прав?
— Я устал, — скорбно прошептал музыкант, доставая скрипку из чехла.
И заиграл.
Эта музыка была полна тоской о безвозвратно ушедшем. Она была горше полыни, холодней северного ветра, острей кинжала убийцы, ядовитей сонной одури…
Когда тоска стала невыносимой и у всех по щекам потекли слезы, тень скрипача вдруг зашевелилась, потом медленно поднялась и… превратилась в девушку.