Жюстине буквально за полминуты поставили катетеры, фиксировав их широкими репсовыми ремнями. Женя открыл зажим капельницы и присоединил трубку к катетеру на левой руке.

– Пентотал? – глухо спросила она.

– Физраствор, – сказал Игорь. – Путь к отступлению еще не закрыт.

Женя наклонился надо мной, в руке катетер, взял меня за локоть, и я почувствовал боль от укола и холодную ткань ремня для фиксации.

– Все отлично, – сказал он.

Выпрямился и взглянул на мою правую руку.

– Ну, как договорились. Анестетик у нас хороший.

Берет шприц, делает мне укол в руку.

Она немеет.

– Женя, дай-ка скальпель! – бросает он.

Берет скальпель и ловко разрезает мне кожу на локтевом сгибе. Я все чувствую, но как-то отстраненно, его действия, а не боль.

Он улыбается той сладкой улыбкой, которую я замечал и у себя, если мне случалось взглянуть в зеркало во время экшен.

– Вот и все! Как в аптеке. Вены целы, и теперь, главное, прекрасно видны. Как вы?

– Терпимо.

– Отлично, – сказал Игорь и подвел под вену пинцет.

Когда он вогнал катетер прямо в рану, я охнул.

– Лежать! – прикрикнул на меня Игорь.

Я обнаружил, что приподнялся на локте и тут же сам упал на подушку, застонав от боли.

– Больно? – спросил Игорь.

– Да… рука.

Он пошевелил катетер.

– Так не больно?

– Лучше, – сказал я.

– Значит, так, либо мы вас фиксируем, либо возвращаем ваши двадцать пять процентов и до свидания. Вы не оправдали оказанного доверия.

– Ладно, фиксируйте, – кивнул я.

Мне вытянули руки, надели наручи и привязали к основанию кровати так же, как Жюстину.

Почти одновременно Игорь заполнил трубку и присоединил к катетеру на моей неразрезанной руке.

Почти одновременно отжали зажимы, и жидкость начала уходить из капельниц.

– Не больно? – спросил Игорь.

– Нет, абсолютно, – сказал я.

Оля помотала головой.

– Ну, слава богу! – вздохнул Женя.

– Последняя минута на размышления, – заметил Игорь. – Если передумали – останавливайте. Сейчас будет пентотал.

Женя установил еще две капельницы для меня и Жюстины, перекинул на них трубки и отжал зажимы. Жидкость начинает медленно уходить.

И тут я почувствовал, как рука Оли разжалась и бессильно легла на покрывало.

– Девушка спит, – сказал Игорь.

Ее капельница практически пуста, он переводит трубку к емкости с физраствором. Я с удивлением замечаю, что в моей капельнице еще добрая половина пентотала.

Игорь установил ей полную капельницу взамен опустевшей, но ждет, пока трубку промоет физраствор, и тоже смотрит на эту странность. Они с Женей переглянулись.

– Индивидуальная реакция? – предположил он.

– Что-то не так? – спросил я.

– Очень долго, – объяснил Игорь. – Обычно человек теряет сознание через тридцать секунд после введения дозы, необходимой для анестезии. Смертельная раз в пятьдесят больше.

Оля застонала, и некоторое время они занимались ею. Поменяли капельницу, и в ее вены потек павулон.

Наконец вернулись ко мне.

– Засор! – уверенно сказал Игорь.

Отсоединил трубку от засорившегося катетера и переставил мне на правую руку.

Остатки пентотала быстро перетекли в меня. Промыли трубки физраствором. Сменили капельницу. Меня начинает клонить в сон, но я остаюсь в сознании.

– Павулон? – спрашиваю я.

– Да, – говорит Игорь. – Не беспокойтесь, пока не уснете, релаксант вводить не будем – не в Америке. Это там казнями занимается хрен знает кто: все по времени делают. Капельницу присоединили – капельницу отсоединили, по пятьдесят секунд на препарат и никак иначе. Хотя чего проще подождать, пока человек уснет. Женя был там на стажировке, насмотрелся. Представляете, вы один в камере, закрытой, как отсек боевой подводной лодки. Палач в соседней комнате, и туда идут трубки через отверстие в стене. Свидетели за стеклом. Стекло иногда односторонней прозрачности – не видите даже их. Управление дистанционное и никакого человеческого участия во всех смыслах этого слова. Один умираешь! Я всегда считал, что у России свой путь. Радуйтесь, что дома.

Сменили капельницу Оле, физраствор промыл трубки, ставят хлорид калия.

– Ну, вы бьете все рекорды! – говорит Игорь. – Хотя, нет, вру. В Америке был случай, когда человек не терял сознания почти десять минут. Там, кстати, тоже был засор катетера.

Он сидит рядом со мной и вертит в руках ампулу.

– Что там? – спрашиваю я.

– Хлорид калия.

– Девушка умерла, – говорит Женя.

По электрокардиографу Жюстины ползет прямая линия.

– Ну, хоть что-то прошло нормально, – прокомментировал Игорь.