Вот и сейчас один длинный гудок сменялся другим, но к телефонной трубке на том конце провода в такой далекой, но родной сердцу Даура деревушке никто не подходил. Молодой человек не мог понять причин происходящего. В прошлый раз к аппарату хотя бы подходила мать Нино и отвечала, что дочь сейчас никак не может поговорить с Дауром. Отвечала достаточно грубо и нелюбезно, что уже само по себе настораживало горца, но хотя бы отвечала. Так было дважды. А теперь вообще тишина…

Даур опустил трубку обратно на аппарат. Не дожидаясь возвращения Астамура, он вновь поднялся наверх в свою каморку и, не раздеваясь, растянулся на топчане.

Даур не знал, сколько времени он пролежал вот так без движения, мысленно проклиная себя за эту идею с поездкой в Москву и теряясь в догадках относительно молчания его возлюбленной. Он и сам не заметил, как задремал. Накопившаяся за три месяца усталость все-таки дала о себе знать.

Проснулся Даур от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. В первую минуту, еще не открыв глаз, он решил, что это Шенгелиа, и приготовился дать наглому управляющему достойный отпор, но когда веки Даура распахнулись, он увидел перед собой встревоженное лицо Амирана.

— Эй, что случилось, брат? — земляк сидел рядом на корточках, и его лицо было вровень с лицом Даура. — Ты заболел, да?

— Нет.

Даур принял сидячее положение и растер пальцами виски. Все мысли, которые роились у него в голове до того, как он отключился, мгновенно вернулись. О работе, о деньгах, о Нино…

— А почему не работаешь? — не отставал Амиран. — Я приехал, смотрю: твоя машина стоит, Шенгелиа рвет и мечет. Говорит, ты совсем рано приехал сегодня. Неприятности, да? Опять накрыл тебя кто?

— Да, накрыл, — Даур горько усмехнулся. — Я сам себя накрыл.

— Как это?

— Как ты и говорил. Ты ведь предупреждал меня, Амиран? Так?

— Да о чем предупреждал-то? — собеседник явно начинал заводиться, не понимая сути разговора. — Ты можешь толком говорить? Ты какой-то странный сегодня.

— Предупреждал, — Даур будто и не слышал его слов. — Конечно, предупреждал. А я, дурак, не послушал тебя. Надо было сразу уезжать обратно… Нет, пер, как ишак упрямый! — он помолчал немного. — Который час?

— Начало первого.

— Да, поздно уже, — протянул Даур. — Но ничего. Я с ним завтра поговорю. Прямо с утра и поговорю.

— С кем? — Амиран был серьезен, как никогда.

Наблюдая за тем, как Даур молча смотрит на собственные носки и не собирается отвечать на поставленный вопрос, Амиран постепенно приходил к выводу, что его друг повредился головой. Как-то уж совсем странно он себя вел. Как правило, подобных разговоров и уж тем более подобного поведения за Дауром не водилось. Значит, или в аварию угодил, или по темечку чем-то тяжелым стукнули. Но машина вроде бы, насколько успел заметить Амиран, целая. Если под эту колымагу вообще подходило определение «целая»…

— С кем говорить-то собрался, Даур? — повторил свой вопрос Амиран после затянувшейся паузы.

Молодой человек поднял наконец на него взгляд.

— С Гурамом говорить буду, — жестко изрек он.

— С Гурамом? О чем?

— Уйду я отсюда…

Такой ответ озадачил Амирана еще больше. Он поднялся с корточек и теперь смотрел на Даура сверху сниз. Руки абхаза были глубоко заложены в боковые карманы потертой кожаной куртки.

— Э-э-э, куда уйдешь? Что ты говоришь такое?

Даур тоже встал с топчана.

— Домой поеду. В Пицунду. В Лдзаа. Буду работать экскурсоводом, как прежде. «Уазик» свой обратно у Ишьяса выкуплю… А там, может, что и придумается… Родственники помогут, друзья помогут. Наскребу что-нибудь на свадьбу, а иномарка… Да шайтан с ней, с иномаркой! Жил я без нее раньше и еще проживу. Не хочу больше на Гурама задарма горбатиться!

Он замолчал. Амиран осторожно опустил руку на плечо Даура и с сочувствием заглянул ему в глаза.

— Тебя били, да? — негромко поинтересовался он. — По голове били, да?

— Никто меня не бил! — Даур раздраженно скинул руку Амирана и отошел в сторону. Остановился у двери в душевую комнату. От души хлопнул ладонью по косяку. — Никто, кроме жизни. Понимаешь? Я сегодня только понял, что, как ни старайся, ничего заработать не могу. До этого еще надеялся, а теперь… Посчитал все и понял! Зачем я здесь, в Москве? На какие богатства рассчитывал? Ишак тупоголовый! Никто тут меня не ждал, и никто не собирался класть к моим ногам горы золота. Я могу и год, и два работать на Гурама… Могу десять лет работать. А ничего не изменится. Только долги мои Шенгелиа будет в свою паршивую тетрадку записывать.