Теперь уже Дауру крыть было нечем. Он понуро опустил голову, а через пару секунд, последовав примеру Гогричиани, приступил к трапезе. Гурам налил себе вина.

— Будешь? — предложил управляющему.

— Я за рулем, да? Ты же знаешь.

Гогричиани выпил один. Минуты три они ели в полном молчании. Затем Даур решительно отодвинул от себя тарелку, а вилку опустил рядом с ней.

— Ну хорошо. А аренда? — затронул он новую тему. — Почему такая дорогая, да? Машины наши стоят по двести-триста долларов. В лучшем случае. Да и не машины это, а какие-то помойки на колесах!

Гогричиани пожал плечами.

— Все правильно, — изрек он. — Честно тебе скажу, дорогой, за десять-пятнадцать дней аренды такая машина полностью окупается.

Он лукаво подмигнул Дауру. Тот опешил.

— То есть «бомбила», получается, эти деньги как бы тебе дарит, да? Так, что ли?

— Так.

Гурам быстро расправился со своим блюдом, вытер губы салфеткой и снова налил себе вина. Даур смотрел на него во все глаза и не мог поверить в услышанное. Он, конечно, подозревал, что истинное положение вещей так и выглядит, но чтобы Гурам вот так открыто это признал?..

— И где же тут справедливость, слушай? — лицо молодого человека пошло красными пятнами. — Разве люди так поступают друг с другом?

Гогричиани нахмурился.

— А я тебе зарплату с чего плачу, да? — мрачно парировал он. — Ты об этом не задумывался?

Даур не задумывался. Его устраивал тот факт, что с того момента, как Гурам закрепил за ним должность управляющего, ежемесячный доход молодого человека возрос до двадцати, а то и тридцати тысяч в месяц. Для Москвы это были не такие уж большие деньги, но для уроженца поселка Лдзаа, коим и являлся Даур, — сумма просто запредельная. Продолжая скромно питаться и жить при гараже, но уже на льготных условиях, молодой человек откладывал каждый месяц не меньше десятки. У него появился собственный скромный капитал. Однако Даур действительно никогда не задавался вопросом о том, из чего Гурам платит ему деньги. А оно вот как получалось! Даур почувствовал, что краснеет.

— Так это из-за меня, значит, нашему брату только на «Доширак» и хватает, да? — негромко произнес он.

— Из-за тебя и из-за меня, — Гогричиани был доволен тем эффектом, который произвели на Даура его последние слова, а потому к нему вернулось прежнее благостное расположение духа. Потянувшись к лежащей на краешке пепельницы потухшей сигаре, Гурам подхватил ее и пристроил во рту. Раскурил. — Такая жизнь, Даур, да? Ничего не поделаешь. Кто-то работает руками, а кто-то головой. И те и другие должны получать деньги за свой труд. Только трудиться головой труднее, дорогой. Что делают бомбилы? Баранку крутят, да? Тут ума много не надо. А ты решаешь многие организационные вопросы. Я вообще основал весь этот бизнес, который кормит столько людей. Разве это не достойно уважения, да? — Гурам пустил густой клуб дыма и привычно поцокал языком. — Ты тоже должен относиться к себе с уважением, Даур. Ценить себя надо, да? Понимаешь, что я говорю? У тебя свадьба скоро. Деньги нужны. Работай. И они пусть лучше работают. Хоть по двадцать часов в сутки. Кто против, да? Что сверху — то их. Справедливо, да? Э-э-э, и вообще, я что-то не понимаю, дорогой? Ты за них или за меня? Тебе что, дорогой, работа не нравится, да? — он улыбался, но теперь в этой улыбке Даур отмечал что-то зловещее. Такое выражение лица у Гогричиани было всякий раз, когда он говорил водителям о том, как заботится об их благе. — А то смотри, я могу и другого на твое место подыскать, да? Только свистни, Даур, и те, кого ты сейчас с пеной у рта так защищаешь, по тебе ногами пройдутся. Не веришь? Давай попробуем?

Даур ничего не ответил. Да и что тут можно сказать? При всем своем извращенном понимании жизни Гогричиани был прав. Как говорится, своя рубашка ближе к телу. Вновь взяв в руки вилку, Даур продолжил трапезу.

— И все равно, — упрямо произнес он после недолгой паузы. — Мне не нравится такая несправедливость.

— А кому нравится?

— Не знаю, кому, — Даур не смотрел на Гурама. — Я не против тебя. Ни в коем случае, да? Но с таким положением надо что-то решать… И у меня есть мысли…

— Что за мысли? — большой заинтересованности в голосе владельца таксопарка не было. Спросил исключительно для проформы. Чтобы поддержать беседу.

Но Даур отрицательно покачал головой.

— Не могу сказать пока. Сначала надо проверить все. А если получится, я думаю, что и ты доволен будешь, и я, и водители…

— Ну-ну. Пробуй, конечно, да? На то ты и управляющий, чтобы делать бизнес лучше. Только фирма страдать не должна.

— Фирма не пострадает, — заверил хозяина Даур.

— Это хорошо. Слушай, а что там с поисками этого шакала — Джемала? «Бомбилы» ничего не говорят?

— Ничего, — Даур был рад смене темы, хотя его и покоробило, что Гурам поинтересовался в первую очередь судьбой Джемала, а не своей родной дочери. — Ни его, ни Дианы в городе не видно. Но я не отступлюсь, пока не смою кровь Амирана кровью.

— Э-э-э, не надо крови, да? — Гогричиани поморщился. — Зачем тебе это, Даур? Их просто найти надо и поговорить. Деньги вернуть надо. А Амирану ничем Уже не поможешь.

Даур покачал головой.

— Все равно найду и месть буду делать!

— Успокойся, да? Его и так многие уже ищут. Но пока не находят, — Гогричиани отвел взгляд в сторону и сфокусировал его на прибрежных пейзажах, продолжавших проплывать на общем фоне водной глади и чистого безоблачного неба. — Я боюсь уже, что они смогли все-таки уехать. Смотри, сколько времени прошло, да? А в Москве пусто.

— Затаились где-то, — высказал свое мнение Даур. — Но им придется голову поднять. Нельзя же все время прятаться…