Поглядывая на разбросанные трупы, Катон ощущал пробегающий по хребту холодок.

— Любопытно, — сказал он, — тебе не кажется?

— Что именно? — обернулся к другу Макрон. — Что тут любопытного?

— То, что не было пленных. Или сколь-либо серьезно раненых среди людей Балта.

— Ну так что? Они застигли их врасплох и навтыкали как следует.

— Это я понял, — согласился Катон. — Но ведь наверняка кто-нибудь из повстанцев не прочь был сдаться, да и среди воинства Балта должны были быть какие-то потери. Так где же они?

Оба обернулись на мертвецов, безучастно лежащих под набирающим яростную силу утренним солнцем. Первым заговорил Макрон:

— Похоже, этот самый Балт еще более безжалостный выродок, чем я себе представлял.

Катон кивнул:

— Хорошо, если он наш безжалостный выродок.

— А если нет?

— Тогда то, что нам уготовано в Пальмире, обернется для нас наихудшим кошмаром, — тихо рассудил Катон.

— Вид что надо, — сказал Макрон, умеренно приложившись к своей фляге.

Балт и Катон лежали рядом, в тени кривых разлапистых кустов, что росли вдоль выходящего на Пальмиру протяженного гребня. Его скалистый склон круто уходил вниз, где встречался с равниной, тянущейся к оазису, которому город был обязан и именем своим, и преуспеянием. Город густым поясом окаймляла солнечная зелень пальм и участки орошаемых угодий. К югу пролегала тесная долина с разрозненными башенками гробниц. Матово сияющие под солнцем городские стены плавным изгибом охватывали купола и черепичные крыши жилищ и общественных зданий, все в знакомом греческом стиле. Главный рынок, богатые дома и храмы сосредотачивались в западной части города, а на восточной его оконечности, вздымаясь на возвышенности, над крышами зданий главенствовало большое, окруженное стенами сооружение.

— Цитадель? — указывая пальцем, спросил Катон.

Балт кивнул.

— Как к ней лучше всего пройти?

— Через восточные ворота. Вон там, видишь?

— Э-э… — Катон напряг глаза. — Ага. Теперь вижу.

Ворота были встроены в стену без единой башни, и вообще их наличие выдавала лишь жидкая вереница утренних посетителей города. Грозным такое укрепление назвать язык не поворачивался. Строения — все больше лачуги — за восточными воротами тянулись низенькие, и было ясно, что это беднейший квартал города. В Катоне тут же взыграло подозрение.

— А ведь улицы там, должно быть, узкие?

— Узкие, — согласился Балт. — Но это самый прямой путь к цитадели, а главные казармы и дворцы все как есть на другом конце города. Если суметь проникнуть через восточные ворота до того, как поднимется тревога, и двигаться быстро, мы сможем пробиться через окружающую линию мятежников и подойти к цитадели.

— Вот-вот, если суметь проникнуть, — подчеркнул Катон. — При атаке колонны мы должны твердо знать, что ворота обороняет наименьшее число стражников. То есть понадобится отвлекающий маневр. Гарнизону цитадели надо будет сделать вылазку.

— Вылазку? — обернулся Макрон. — Ты, должно быть, забыл? Они там в меньшинстве, да к тому же в засаде.

— Я знаю. Но они должны отвлечь внимание неприятеля от ворот, чтоб была хоть какая-то возможность колонне прорваться к цитадели.

— Он прав, центурион Макрон, — князь кивком указал на Катона. — Надо, чтобы гарнизон нам помог.

— В самом деле? — Макрон облизнул губы. — Очень уж все у тебя гладко.

— Неужто солдаты великой Римской империи спасуют перед такой ничтожной заминкой?

— Пасовать никто не собирается, — твердо ответил Макрон. — Только как нам подобраться к воротам, не привлекая к себе внимания? На равнине мы как на ладони, нигде не укрыться. Приближаться надо под покровом темноты.

— Безусловно, центурион. — Князь слегка нахмурился. — Я сейчас именно об этом и хотел сказать. Мы двинемся вдоль гребня и дойдем вон дотуда, — он указал на невысокий отрог, шпорой упирающийся в равнину милях в двух, не больше, от северного изгиба городской стены. — Копыта коней обмотаем тряпьем, а телеги бросим у отрога. Не хватало еще, чтобы нас выдал скрип колеса или оси.

— А как быть с ранеными? — бдительно спросил Катон. — Их мы бросить не можем.

— Они нас очень замедлят. А если кто-нибудь из них вскрикнет от боли? Вы представляете: рисковать всеми из-за какого-то бесполезного калеки?

— Мы берем их с собой, — отрезал Катон. — А уж они позаботятся, как не подвести себя и своих товарищей, когда речь идет о жизни и смерти. Так что криков не будет.

Взгляд Балта переместился на Макрона.

— Такова твоя воля, центурион?

— Да. Все именно так, как сказал Катон.