Катон зарделся от раздражения на такую отповедь и от стыда за свое мужланство. Юлия между тем прошла мимо и через проем вышла обратно в коридор. Катон обернулся ей вслед:

— Благодарю тебя… Юлия.

Ее спина чуть напряглась. Юлия приостановилась, но затем решительно повернула в одну из комнат и скрылась из виду.

— Каков молодец, — в приступе самоиронии покачал головой Катон. — Мало того что окружен врагами, так еще и обзаводишься ими дополнительно. — От досады он хлопнул себя по бедру и тут же втянул зубами воздух от мгновенного прострела боли: — С-сучье вымя!

Сердито цыкнув, он размашистым шагом вышел из лазарета и отправился к сторожевой башне. Убедившись, что люди там его правильно поняли — сигнал римлянам подается лишь после того, как отвлекающий маневр набирает силу, — Катон вышел к отряду, что выстроился непосредственно у ворот цитадели. Задачу осуществить вылазку командир гарнизона возложил на одну из синтагм дворцовой стражи; сейчас эти люди тихо стояли в прерывистом свете факелов, крепящихся в железных скобах над воротами. Воины были в тяжелых доспехах, а при себе имели те же большие круглые щиты и толстые копья-сариссы, что были когда-то в ходу у их предков в дни Александра Великого. Длинные высокие гребни их шлемов смотрелись как-то чересчур вычурно (во всяком случае, в глазах Катона, привыкшего к практичным шлемам римской армии), но одновременно придавали им стати и грозности — атрибут, от которого тоже не отмахнуться.

— Ба-а! Мой друг из сточной клоаки!

Катон огляделся и увидел, что ему радушно машет стоящий чуть сбоку офицер.

— Архелай, ты?

— Он самый! — улыбчиво отозвался грек. — Присоединяйся к нам — увидишь, каковы в бою настоящие воины.

— Да вот, ни щита со мной, ни шлема.

— Это мы исправим. — Архелай обернулся к кому-то из своих: — А ну-ка, принеси что есть из экипировки нашему римскому другу.

Воин поспешил обратно в казармы выполнять приказание, а Архелай тем временем протянул Катону свою сариссу и щит.

— Давай я объясню тебе, как ими пользоваться.

Сзади посередине щита имелась лямка, через которую рука вначале продевается и уже затем обхватывает ручку возле края щита. В отличие от римского, греческий щит был предназначен исключительно для защиты, а не для того, чтобы наддавать им и теснить врага. Вместе с тем он хорошо прикрывал туловище и бедра; Катон несколько раз оценивающе его приподнял, соизмеряя вес и баланс. Затем он принял от Архелая сариссу. Она оказалась примерно на пару локтей выше его роста, с твердым толстым древком и длинным каплевидным наконечником. Противоположный ее конец увенчивал небольшой железный шип. Катон сомкнул пальцы на кожаной ручке сариссы и попробовал вес — тяжелый; исключительно колющее оружие, в отличие от копий легионеров, которые можно использовать и как пики, и как дротики.

— Держи ее торчком, — пояснил Архелай. — Мы их держим в таком положении, пока приближаемся к врагу. Так ты не ранишь своих товарищей, да к тому же древками можно сбивать стрелы и камни из пращей, которые мечет издали враг. Когда же мы сближаемся и звучит приказ «рази», передний ряд чуть отделяется вперед и переводит копья в наклонное положение. — Он взял сариссу у Катона и ловко сронил ее на согнутую руку, так что острие теперь находилось на уровне глаз. — Из такого положения ты колешь, вот так. — Он с мгновенной силой выбросил острие вперед и отдернул назад, снова взяв сариссу на изготовку. Затем он перехватил древко, нагнул острие и возвратил копье Катону: — На-ка, попробуй.

Катон попытался воспроизвести такой же горизонтальный выпад. С мечом было бы, понятно, привычнее, но у сариссы имелось и неоспоримое преимущество: разить врага с большего расстояния.

Из казармы возвратился посланный Архелаем за снаряжением воин, и Катон возвратил греку щит и копье. Как только он застегнул снизу шлем, надел щит и взял сариссу, командир выкрикнул приказ сомкнуть ряды. Катон обратил внимание, что кое-кто из воинов ближнего ряда несет на себе небольшие заплечные сумки.

— Поджигательный материал, — пояснил тихонько Архелай, видя вопросительный взгляд римлянина. — Мы сейчас идем к тарану, который мятежники сооружают перед храмом на той стороне агоры. [20] Его надо пожечь. И его, и все, что может чем-нибудь пригодиться нечестивцам.

Командир, ступив в передний ряд построения, выкрикнул еще один приказ. Несколько греческих воинов, поднатужась, с кряхтением подняли бревно запора. Высокие, массивные клепаные створки из тяжелого дерева с тугим скрипом подались. Командир поднял над головой сариссу и, оглянувшись, воззвал:

— А ну, покажем им!

Передний ряд синтагмы выдвинулся впереди остальных, за ним через ворота густо двинулась остальная колонна. Катон вышагивал сбоку от Архелая, в нескольких рядах позади передового. На выходе из ворот сердце вторило шагам неистовым стуком. Если недавно насчет своего участия в вылазке он еще сомневался, то теперь ради помощи своему другу, ради всей Второй Иллирийской он чувствовал себя просто обязанным приблизить этот жизненно важный прорыв колонны к цитадели. И вот Катон, пригнув голову и стиснув зубы, шагал с копьем и щитом в составе выкатывающей из ворот колонны; шел на завалы, сооруженные мятежниками с целью перегородить улицы, ведущие от цитадели к агоре.