Но теперь он стал одним из обычных, нормальных людей, людей, которые по субботам стоят в очередях у касс супермаркетов. В легкой одежде спортивного стиля они с Ангелой не спеша ходили по нему с детской коляской и тележкой для покупок. Они покупали памперсы в экономичных упаковках, белую дачную мебель из пластика, дрель, сверла, бильярд и модные бейсболки. Они ничем не отличались от множества других семей, в которых мужья и жены спорили друг с другом, в которых матери то и дело окриками останавливали детей: «Натали, иди сюда, не то я тебе задам!», «Ванесса, положи эту штуку на место, я тебе говорю!». Чем нежнее имя ребенка, тем более возмущенный окрик. Рейне и Ангела листали каталоги увлечений и читали в газетах отчеты о результатах тестирования маринованной селедки, раков и гриля.

Однажды, в воскресенье, они поехали на дачу — Рейне, Ангела и Бьярне. (Мальчика назвали в честь брата Ангелы. Рейне до этого не знал, что у Ангелы есть брат, но очевидно, что он был, и, хотя Ангела с ним не зналась, она, видимо, его любила, если захотела назвать сына его именем.) По дороге они заехали на заправку. Вдали слышался звон церковных колоколов.

Ангела вытащила Бьярне из детского кресла и, устроившись на заднем сиденье, принялась его кормить. Она делала это очень охотно и почти везде: в кафе, супермаркетах и на садовых скамейках. Она, обычно такая застенчивая, могла не моргнув глазом распахнуть блузку, расстегнуть застегивающийся спереди бюстгальтер для кормящих матерей и выпростать грудь — большую, тяжелую, ослепительно-белую (как будто сквозь кожу проступало переполнявшее молоко) — и дать ее младенцу на виду у всего честного народа. Рейне не возражал. Он гордился женой и сыном, и эта евангельская сцена умиляла его еще больше, когда разыгрывалась в общественном месте.

Когда он заправлялся, на его плечо легла чья-то рука.

— Привет, собираешься на прогулку?

Рейне обернулся и узнал человека, с которым они обычно вместе заполняли лотерейные билетики в одной табачной лавке. Они ставили крестики в табличке, обменивались замечаниями по поводу возможных выигрышей, говорили о футболе и всякой всячине. Вспомнил Рейне и восхитительный аромат табака, трескучий скрежет игральных автоматов и звон дверного колокольчика, когда входили и выходили покупатели. С тех пор утекло много воды, но того человека Рейне очень хорошо помнил.

— Куда путь держишь? — спросил человек.

— За город. Мы сняли в лесу дачу.

Рейне махнул шлангом в неопределенном направлении и вставил наконечник шланга в гнездо.

— Твоя машина? — Давний знакомец обошел автомобиль, вслух восхищаясь зеленым металликом. Машина была только что вымыта и отполирована. Они с Ангелой всегда ездили на одну и ту же мойку.

— Конечно, это моя машина, — ответил Рейне.

Только теперь человек заметил на заднем сиденье Ангелу с ребенком. Его румяная жена выглядела просто восхитительно в своем голубом пальто.

— Значит, едешь с семьей на дачу? — спросил человек.

— Именно, — ответил Рейне. — Хотим пару дней, пока хорошая погода, побыть на даче с малышом.

Мужчина серьезно кивнул, помолчал и сказал:

— Значит, в конце концов тебе повезло и ты сорвал крупный выигрыш?

Рейне вспомнил табачную лавку и их фантазии о том, на что они потратят деньги, если им повезет. Он рассмеялся:

— Нет, нет. Получил небольшое наследство от сестры.

Сзади нетерпеливо посигналили, и разговор пришлось закончить.

Но встреча с давним приятелем надолго запечатлелась в памяти Рейне. Он посмотрел на себя глазами постороннего человека: счастливый муж, едущий на дачу с женой и сыном. Он вспомнил слова знакомого: «Тебе повезло и ты сорвал крупный выигрыш?» Он должен был ответить «да». «Да, я крупно выиграл. Мне пришлось долго ждать, но в конце концов я выиграл».

Материнство до неузнаваемости преобразило Ангелу. Она стала жизнерадостнее, живее. Она стала меньше вязать и реже сидела перед телевизором. Это и неудивительно, так как забот у нее прибавилось. Для прежних занятий она могла выкроить лишь часок-другой, пока малыш спал.

Она перестала есть пирожные и сладости в прежних огромных количествах. Ей пришлось купить новую одежду, потому что старая висела на ней теперь как мешок. Лицо ее приобрело контуры, выступил небольшой, но решительный подбородок, который придавал Ангеле пикантность, но немного пугал Рейне.

Временами Рейне вспоминал прежнюю Ангелу, ее пустой, направленный на телевизионный экран взгляд, механически орудующие вязальным крючком руки, направленный внутрь взор и отсутствующий вид, когда она ела пирожные. Казалось, Ангела наконец пробудилась после долгого мертвого сна.

Да, материнство сильно ее изменило. Он тщательно проштудировал брошюру «Как стать отцом», которую дала ему акушерка во время беседы, и был подготовлен к переменам. Из брошюры он узнал также, что после родов у женщины может ослабеть половое влечение.

Особым влечением, насколько он мог судить, Ангела и раньше-то не отличалась, но от секса никогда не отказывалась. Она его покорно принимала. Всегда была под рукой. Рейне довольствовался этим и никогда не требовал большего.

Рейне очень долго ждал, прежде чем решиться на близость с Ангелой после родов, но она сразу же сказала ему «нет». Никаких объяснений, никаких извинений — только тихое, но твердое «нет». С тех пор это повторялось каждый раз, когда Рейне пытался сблизиться с ней.