— Извини, Рена! — я резко поднялся, отчего она упала от неожиданности. — Мне нужно идти, у меня есть одно дело!

— Постой, Таро-кун!

Но я уже ее не слушал. Я быстро пронесся по лестнице и выбежал на всех парах из дома, кинулся к своему велосипеду.

— Да что же происходит? Что тут такое творится-то?! — проносилось у меня в голове. — Неужели Сонозаки и впрямь в этом замешаны?!

— Таро, скажи… я что, умру?

— Почему Рика-тян?! Почему Сатоко-тян?!

— Таро, прошу тебя, не иди сегодня к Мион. Я сама со всем разберусь.

— Что они сделали плохого?!

Уже на следующее утро я отправился прямиком к дому Сонозаки. Мне нужно было непременно поговорить с Мион и все выяснить насчет всех этих исчезновений, что не давали мне спать спокойно. Уже скоро очень ранним утром я подошел к дому Мион и постучался, однако никто не открыл.

— Может, спят еще? — подумал я, осматриваясь вокруг. — Странно, я думал такая важная семья всегда встает раньше всех…

Вдруг мой взгляд упал на саму входную дверь. Она была немного выдвинута вперед. Я потянул за ручку. Оказалось, что ворота так никто и не запер, и я медленно вошел внутрь. Прихожая была полностью отделана в традиционно-японском стиле: бумажные стены с выдвигающимися дверями, небольшой столик посередине и подушка. Видимо, для приема гостей.

— Эй! — крикнул я. — Есть кто дома?! Дверь была открыта, вот я и вошел…

Стояла мертвая тишина, лишь слышалось неподалеку стрекотанье цикад. Я вышел из прихожей и оказался в саду, где росло множество видом разных деревьев, не обитающий в местности захолустной Хинамизавы, кроме того, там был личный ручеек, вырытый искусственно…

— Нифига себе! Во Сонозаки расположились! — вырвалось у меня.

Я вышел в сад и побрел по вытоптанной дорожке, осматривая всю красоту садика семьи Мион. Уже совсем скоро я зашел вглубь этого маленького леса, пока не наткнулся на тупик в виде скалы и словно вбитой в нее полуоткрытой железной двери. Я медленно вздохнул и пошел внутрь. Там меня ждал длинный тускло-освещенный коридор, на потолке которого качались маленькие лампочки…

Уже совсем скоро я добрался до его конца. Я зашел в какую-то странную комнату, обложенную кухонной плиткой. Везде стояли орудия для пыток, разного размера и видом, каких я и себе представить не мог. Меня моментально охватил ужас.

— Что… что это за хрень?! Как такое может быть… Неужели Сонозаки…

— Убийца! — послышался где-то неподалеку голос Сатоко.

От этого мне стало еще более страшно. Я посмотрел наверх, на одной из стен была решетка, я забрался на одно из орудий и взглянул туда. Мне открылась страшная картина. Я увидел Сатоко, которая была привязана к какому-то деревянному кресту с длинными, гнилыми кольями, напротив ее с просто демонической улыбкой стояла Мион. Она была одета в белый ритуальный халат.

— Что, старик Кимиёши уже помер? — спросила она совершенно несвойственным для нее голосом. — Понятно. И ты видела как…

От этих слов она тихонько захихикала. Сатоко же в ужасе смотрела на подругу:

— Как ты могла так со всеми… с Рикой! — тут она чуть ли не начала заливаться слезами, ее голос стих. — И что ты собираешься со мной делать?

Возникло молчание, от которого у меня просто побежали мурашки по коже. Я лишь смотрел на то, как рот Мион медленно расплывался в дьявольской улыбке, после чего она произнесла:

— Убивать.

Сатоко тут же вскрикнула от ужаса и широко раскрыла глаза. Внезапно я услышал и другой голос, уже дальше от себя. Он был похож на голос Шион:

— Не надо! Не убивай Сатоко!

Но все это лишь подзадоривало Мион. Она засмеялась и криком ответила:

— Просишь пощадить ее? А ради Сатоши-куна ты на такое не пошла… Этим и провинилась.

— Сатоши? — пронеслось у меня в голове, но тут же я отбросил все эти мысли.

Хлынула первая кровь. Мион вонзила нож, спрятанный в рукаве, в левую руку Сатоко. Бедная желтоволосая девочка закричала от невыносимой боли. Мало того, ее мучительница еще и стала водить ножом по ее ладони, отчего боль становилась просто невыносимой.

— Прости ее! — кричала Шион где-то вдалеке, чей голос приглушался лишь воплями девочки на кресте. — Неважно, что будет со мной, но умоляю, пощади Сатоко!

— Неважно, сколько бы ты не умоляла… — ответила так же злобно ей сестра. — Тебе не забрать, не спасти, не уберечь ее. Ты будешь неотъемлемой свидетельницей ее страшных мук!