Решительно отбросив столь неприятные мысли, Марселла огляделась вокруг. Судя по всему, рассвело совсем недавно, потому что смутный свет серого утра едва пробивался сквозь предрассветную мглу. Это уже давало некоторую надежду. Возможно, ей еще удастся вовремя попасть домой и таким образом избежать докучливых расспросов со стороны родителей и Кларри.

Марселла принялась осторожно высвобождаться из сонных объятий Вольфа, стараясь не обращать внимания на то обстоятельство, что укрытый покрывалом молодой человек был совершенно голым. Однако, когда спящий неожиданно пошевелился во сне, эта волнующая подробность предстала перед ней со всей своей шокирующей ясностью.

Рука Марселлы, до этого невинно покоившаяся на бедре Вольфа, вдруг соскользнула вниз и оказалась прижата к мужской плоти.

Девушка едва не вскрикнула от испуга. Боже милостивый, она касается самой интимной части тела этого человека! Похолодев, Марселла подняла взор в полной уверенности, что теперь-то уж Вольф, наверняка, проснулся и смотрит на нее в ярости от столь неожиданной вольности. К великому облегчению, он продолжал спать, но под пальцами Марселлы вдруг что-то шевельнулось. Странное ощущение пробудило в душе девушки волну ужаса, к которому примешивалось и жгучее любопытство, Очевидно, это то самое, что произошло вчера вечером, когда Вольф возбудился прямо у нее на глазах, и она оказалась взволнованной свидетельницей этого захватывающего зрелища.

Снова взглянув на Вольфа, Марселла с облегчением удостоверилась, что глаза его по-прежнему закрыты, а лицо безмятежно. Однако тело мужчины продолжало пробуждаться, подавая весьма пугающие признаки активности. Теперь его детородный орган стал совсем твердым и слегка вздрагивал под ее ладонью.

Пальцы Марселлы непроизвольно сомкнулись на нем, и она с удивлением обнаружила, что охватывает твердый стержень… словно в ее руке оказалась сабля в шелковых ножнах. Марселле вдруг нестерпимо захотелось, чтобы этот горячий клинок вонзился в нее. В душе Марселла была потрясена этим открытием, ибо, разумеется, такие мысли не могли прийти в голову ни одной приличной женщине. Однако тело Марселлы раздирали неведомые ей прежде ощущения: груди ее напряглись и туго натянули шелк рубашки, в то время как внизу живота медленно разливалась томительная теплота.

Эта теплая волна заставила затрепетать нежные лепестки женской плоти между бедер Марселлы. Казалось, в ответ на пылкое чувство там распускается невиданный цветок. Это обещало невиданное наслаждение, о котором можно было только подозревать, имея смутное представление о манящих радостях любви.

Желая узнать еще больше, Марселла начала отважно ласкать великолепный символ мужского достоинства, помня, как это делал ночью сам владелец столь превосходного орудия любви.

Отклик на эти робкие попытки оказался быстрым и напористым. Мужчина плотнее прижался к девичьему телу и принялся ритмично двигаться, заставляя свой напряженный орган тереться о сжимавшие его пальцы. Несколько капель жидкости увлажнили руку Марселлы. Вслед за этим она почувствовала влагу у себя между ног, в то время как теплые волны буквально пронизывали все ее тело.

Господи, неужели она умирает… или с нею происходит нечто гораздо более интересное?..

— Кто вы такая, разрази меня гром? — неожиданно раздался голос Вольфа.

Этот резкий окрик вырвал девушку из оцепенения. Подавив готовый сорваться с губ крик ужаса, Марселла высвободилась из объятий мужчины и теперь сидела, сжавшись в комок, прижав к груди угол золотистого покрывала. Разумеется, Вольф должен понять, что это всего лишь недоразумение, и она вовсе не собиралась прикасаться к нему столь интимным образом. И все же щеки Марселлы пылали от смущения. Она испуганно подняла глаза и сразу наткнулась на хищный взгляд Вольфа.

«Но ведь ты собиралась убедить его, что он получил свое, — напомнил Марселле внутренний голос. — Сейчас это будет очень легко сделать, особенно учитывая случившееся».

Пока Марселла собиралась с духом, Вольф небрежно откинулся на подушки, нисколько не смущаясь своей наготы, и с угрожающим выражением лица повторил вопрос:

— Кто вы такая, разрази меня гром… и какого черта делаете в моей постели?

— Я… я — Жаворонок, — еле слышным шепотом медленно проговорила Марселла. Интуиция подсказывала ей ничего больше пока не рассказывать о себе. О какой сделке между ними может идти речь, если вчера, судя по всему, Вольф так нагрузился, что забыл даже ее имя?..

Марселла судорожно сглотнула, почувствовав при этом, как мучительно сжалось горло, и более ясным голосом пояснила:

— Вы, конечно, помните, мистер Вольф, вчера вечером мы с вами заключили соглашение.

— Соглашение? — подозрительно переспросил Вольф, из речи которого снова полностью исчезли интонации, свойственные говору простого люда.

— Д-деньги, которые должен вам мой брат, — кивнула Марселла, — десять тысяч фунтов. Вы сказали, что простите ему этот долг, если я проведу с вами ночь.

— Я вижу.

Марселле было совершенно непонятно, как он мог что-либо видеть налитыми кровью глазами, да и чувствовал себя Вольф, судя по всему, неважно. Лицо его покрывала нездоровая бледность, как у человека, мучимого болью или последствиями злоупотребления спиртным.

Запустив руку в спутанные белокурые волосы, Вольф подмигнул девушке, потом холодно спросил:

— И я сполна получил за свои деньги?

Негодование, поднявшееся в душе Марселлы, заглушило проблески угрызений совести. Вольф сам устанавливал условия сделки, и она честно провела ночь в его постели. Не ее вина, что особые обязательства, которые, судя по всему, от нее требовались, не уточнялись более подробно.