Миссис Трейнор внимательно посмотрела на меня. Потом кивнула:

— Да. Это похоже на Уилла. — Она вернула бумаги.

— Я… — Я вдохнула и, к своему удивлению, обнаружила, что не могу говорить. И дважды с трудом сглотнула. — То, что вы сказали в прошлый раз. Я…

Похоже, миссис Трейнор не собиралась ждать, пока я договорю. Она наклонила голову и вцепилась тонкими пальцами в цепочку.

— Да… Что ж, пойду в дом. До завтра. Сообщите, что он ответит.

Я не поехала к Патрику, как собиралась. Что-то увело меня прочь от промышленной зоны, я пересекла дорогу и села на автобус домой. Прошла сто восемьдесят шагов и открыла дверь. Вечер выдался теплым, и окна были распахнуты в попытке поймать ветерок. Мама, напевая, готовила на кухне. Папа сидел на диване с чашкой чая, дедушка дремал в кресле, свесив голову набок. Томас старательно разрисовывал свои ботинки черным фломастером. Я поздоровалась и поднялась наверх. Удивительно — прошло совсем мало времени, а я уже чувствую себя чужой.

Трина работала в моей комнате. Я постучала в дверь, вошла и обнаружила ее сгорбленной над грудой учебников, а на носу у нее красовались незнакомые очки. Странно было видеть ее в окружении вещей, которые я выбирала для себя. Стены, которые я так старательно красила, уже были завешаны рисунками Томаса, а след от его фломастера по-прежнему красовался на углу моих жалюзи. Мне пришлось собраться с мыслями, чтобы отогнать инстинктивную обиду.

Трина обернулась через плечо.

— Мама зовет? — посмотрев на настенные часы, спросила она. — Я думала, она собирается кормить Томаса полдником.

— Да. Он ест рыбные палочки.

Трина перевела взгляд на меня и сняла очки:

— С тобой все в порядке? Выглядишь отвратительно.

— Как и ты.

— Знаю. Я села на дурацкую очищающую диету. У меня от нее крапивница. — Сестра коснулась подбородка.

— Тебе не нужна диета.

— Угу! Ну… мне нравится один парень с бухгалтерского учета повышенной сложности. Я подумала, что стоит приложить немного усилий. Крапивница на лице лучшее украшение девушки.

Я села на кровать, застеленную моим одеялом. Я знала, что Патрику оно не понравится из-за безумного геометрического узора. Странно, что Катрине понравилось.

— Итак, что происходит? — Она закрыла книгу и откинулась на спинку стула.

Я прикусила губу, и ей пришлось спросить еще раз.

— Трин, как ты думаешь, я могу пройти переобучение?

— Переобучение? На кого?

— Не знаю. Что-нибудь, связанное с модой. Дизайном. Или просто пошивом.

— Ну… курсов хватает. В моем универе точно какие-то есть. Могу разузнать, если хочешь.

— Но на них берут людей вроде меня? Людей без какой-либо квалификации?

Трина бросила ручку в воздух и поймала.

— Они просто обожают студентов-переростков. Особенно студентов-переростков, доказавших свое трудолюбие. Возможно, тебе придется пройти курсы переподготовки, в этом есть смысл. А почему ты спрашиваешь? Что происходит?

— Я не знаю. Просто Уилл однажды сказал кое-что. О том… о том, что мне делать со своей жизнью.

— И?

— И я все думаю… возможно, настало время пойти по твоим стопам. Теперь, когда папа снова работает, возможно, не только из тебя может выйти толк?

— Тебе понадобятся деньги.

— Я знаю. Я откладываю.

— Мне кажется, это стоит больше, чем ты смогла отложить.

— Я могу подать заявку на грант. Или взять в долг. И я отложила достаточно, чтобы продержаться первое время. Я познакомилась с одной женщиной, членом парламента. Она сказала, у нее есть связи с агентством, которое может мне помочь. И дала свою визитную карточку.

— Погоди. — Катрина покрутилась на стуле. — Я чего-то не понимаю. Я считала, ты хочешь остаться с Уиллом. Я считала, весь смысл в том, чтобы он продолжал жить, а ты — работать у него.

— Да, но… — Я уставилась в потолок.

— Что «но»?

— Это сложно.

— Как и количественное смягчение. [64] Но я все равно поняла, что это печатание денег.

Трина встала со стула, закрыла дверь спальни и понизила голос, чтобы снаружи не услышали.

— Ты думаешь, что проиграешь? Думаешь, он собирается?..

— Нет, — поспешно сказала я. — То есть надеюсь, что нет. У меня есть планы. Обширные планы. Я тебе потом покажу.