Он ответил не сразу. Я представила, как он едет к своему устройству хендс-фри и нажимает кнопку большим пальцем.

— Алло?

— Это ваша заслуга?

Короткая пауза.

— Это вы, Кларк?

— Это вы нашли моему папе работу?

Он как будто немного задыхался. Я рассеянно подумала, не тяжело ли ему сидеть.

— Я думал, вы будете рады.

— Я рада. Просто это… Не знаю. Я чувствую себя странно.

— Напрасно. Ваш папа нуждался в работе. А мой — в квалифицированном технике.

— Неужели? — не сумела я скрыть скептицизма.

— Что?

— Это никак не связано с вашими расспросами на днях? О вашем папе и чужой женщине?

Повисла долгая пауза. Я почти видела, как он сидит в гостиной и смотрит во французское окно.

— Вы думаете, — снова осторожно заговорил Уилл, — я шантажом заставил своего отца дать работу вашему?

Звучит довольно неправдоподобно.

— Извините. — Я снова села. — Не знаю. Просто это странно. Очень уж вовремя.

— Так радуйтесь, Кларк. Это хорошая новость. У вашего папы все получится. И это означает… — Он помедлил.

— Означает — что?

— …что однажды вы сможете взлететь и расправить крылья, не переживая, как родители управятся без вас.

Он словно ударил меня кулаком. Воздух вышибло из легких.

— Лу?

— Да?

— Вы что-то притихли.

— Я… — Я сглотнула. — Простите. Отвлеклась. Дедушка зовет. Но да. Спасибо, что… замолвили за папу словечко.

Мне нужно было завершить разговор: в горле внезапно встал огромный комок, и я сомневалась, что смогу сказать что-либо еще.

Я отправилась в паб. Воздух благоухал цветами, и прохожие улыбались мне. Я ни разу не смогла улыбнуться в ответ. Просто знала, что не могу остаться дома, наедине со своими мыслями. «Титаны триатлона» сидели в саду при пабе, составив два пятнистых стола, из-за которых во все стороны торчали острые розовые углы рук и ног. На мою долю досталось несколько вежливых кивков — ни одного от женщин, и Патрик встал, освобождая рядом с собой немного места. Я почувствовала, что мне очень не хватает Трины.

Сад заполняла характерная английская смесь орущих студентов и закончивших работу торговцев в рубашках без пиджаков. Туристы тоже любили этот паб, и среди английских голосов звучали итальянские, французские, американские. С восточной стены открывался вид на замок, и — как и каждое лето — туристы выстроились в очередь, чтобы сфотографироваться на его фоне.

— Не думал, что ты придешь. Хочешь выпить?

— Подожди минутку. — Мне хотелось просто посидеть, положив голову Патрику на плечо. Хотелось чувствовать себя как раньше — спокойной, безмятежной. И не думать о смерти.

— Сегодня я побил свой рекорд. Пятнадцать миль всего за семьдесят девять и две десятые минуты.

— Потрясающе.

— Продолжай в том же духе, Пат! — крикнул кто-то.

Патрик заработал кулаками и заурчал.

— Потрясающе. Правда. — Я старательно делала вид, что рада за него.

Я выпила раз, затем другой. Послушала разговоры о дистанциях, ободранных коленях и приступах гипотермии во время плавания. Я отключилась и принялась наблюдать за другими посетителями паба, пытаясь представить их жизнь. У каждого из них в семье происходит что-то важное — любимые и потерянные дети, страшные тайны, великие радости и трагедии. Если они способны отрешиться от этого и просто наслаждаться солнечным вечером в саду паба, то и я, несомненно, могу.

А потом я рассказала Патрику о папиной работе. Наверное, мое лицо выглядело примерно так же. Мне пришлось повторить, чтобы он не сомневался, что расслышал правильно.

— Это… очень удобно. Вы оба работаете на него.

Мне хотелось рассказать ему, правда хотелось. Объяснить, как причудливо все переплелось в моей борьбе за жизнь Уилла. Признаться в своих опасениях, что Уилл пытается купить мне свободу. Но я знала, что должна молчать. Зато воспользовалась случаем, чтобы выложить оставшиеся новости.

— Э-э-э… это еще не все. Уилл говорит, что я могу оставаться у него в гостевой комнате, когда захочу. Чтобы справиться с нехваткой кроватей дома.

— Ты собираешься жить у него? — посмотрел на меня Патрик.

— Возможно. Это очень мило с его стороны, Пат. Ты же знаешь, как приятно чувствовать себя как дома. А тебя никогда нет рядом. Мне нравится бывать в твоей квартире, но… если честно, на дом она не похожа.

Он не сводил с меня глаз.

— Так преврати ее в дом.