Свадьбу в Египте оценивают по двум критериям: платье невесты и обилие и вкус еды.

Наша свадьба понравилась и запомнилась всем гостям.

Мое платье было мечтой всех присутствующих женщин. Когда Эльхам спросила своего мужа, почему русскую невесту охраняют как принцессу, Камис ответил: «Это не ее охраняют, а платье». Эльхам моментально разнесла эту весть по залу. Не было ни одного гостя, кто не подошел бы ко мне и не прикоснулся к подолу сверкающего бриллиантами платья. Охранников это, конечно, напрягло, а меня – только порадовало.

Торжество в ресторане заканчивалось, и гости должны были провожать молодых.

– Алекс, милый, я хочу ехать домой в карете, запряженной белыми лошадьми, – капризно протянула я.

– Любовь моя, ты сегодня королева и вольна делать все, что захочешь! Только пойдут ли на это охранники?

Алекс был очень доволен тем, как прошла свадьба, и был готов на любой подвиг. Он попытался уговорить охранников поехать из ресторана не на машине, а на лошади, но те были неумолимы. Все, что удалось выторговать Алексу – выезд из ресторана до конца парка.

Карета была подана к главному входу ресторана.

Я не забуду этого до конца жизни: как в шикарном полумиллионном платье и в развевающемся покрывале грациозно села не в карету, а на место кучера, и взяла вожжи в руки. Все наши гости просто обалдели! Все высыпали на улицу, хлопали в ладоши и улюлюкали.

Такого в Каире еще не видели! Красивая белокожая невеста управляет лошадью и громко поет русскую песню. Вау! Прохожие останавливались и с удивлением, и восхищением смотрели на это зрелище. Алекс стоял рядом со мной, а возница и охранник сидели у нас за спиной в карете.

– Пусть все веселятся сегодня! – орала я во весь голос по-русски. – Я – жена Алекса! Почему вы не кричите нам «Горько»? Дураки! – хохоча, кричала я прохожим. – Ура-а-а!

Я знала, что меня все равно никто не понимает, поэтому мне было абсолютно все равно, что кричать.

– Расцветали яблони и груши! Поплыли туманы над рекой!

Я дергала вожжами, пытаясь заставить лошадь ускориться, но она меня не слушала, продолжая равномерно везти карету.

– Выходила на берег Катюша! На высокий! Берег! На крутой!

Водители проезжавших машин останавливались и пялились на прелестную невесту.

– Выходила! Песню заводила! Про степного сизого орла! – Я орала, как оглашенная. – Про того, которого любила! Про того, чьи письма берегла!

У нас в Калининграде, увидев такое, подумали бы: «Во, баба напилась на своей свадьбе! В хлам! А платье у нее какое дешевое – все в стразах...»

У главных ворот парка нас ждала машина, в которой сидел второй охранник и мама Зейнаб.

Вскоре мы подъехали к дому. Швейцар Абдурахман с женой ждал нас у входа с огромным букетом цветов.

Алекс помог мне и маме выйти из машины. Мы поднялись в квартиру, муж снял с меня волшебное платье и аккуратно уложил его в коробку. Через десять минут его уже увозили обратно в салон. У меня осталась вуаль, покрывало, чулки и перчатки. Сказка закончилась. Прощай, королева! Продолжалась обычная семейная жизнь.

Через пять месяцев мне предстояло рожать, и я ужасно нервничала – причем боялась, дурочка, не самого процесса родов, того, кто у меня родится.

Не знаю почему, но я постоянно представляла себе негритенка, совершенно черного, но с рыжими волосами в тугих завитках. Я – светлая, у Алекса кожа была чуть смуглая, и даже намеков на негритянские черты не было. Однако я изводила себя дурацкими предположениями, что, возможно, в каком-то поколении у Алекса были настоящие негры, и теперь никто не может предугадать, какие гены унаследовал ребенок.

Я не могла думать ни о чем, кроме этого. Я приходила в отчаяние, думая: «Как я буду гулять в России с черным малышом? А если их будет двое? О!» – хотя какая Россия и какие негритята, а? Но картинка «я и два черных ребенка» ввергала меня в непреходящую панику.

Короче, как Алекс ни успокаивал меня – я нервничала тем больше, чем ближе был День Эр. Настроение менялось каждую минуту: то смех, то слезы, то злость, то радость...

Мама Зейнаб заметила мое состояние и поняла мои переживания. Она достала из своего большого сундука великолепный браслет из бирюзы. В центре браслета красовался глаз из мелких камушков горного хрусталя. Мама Зейнаб долго объясняла Алексу значение этого украшения. Он слушал мать внимательно, а потом встал перед ней на колени и поцеловал ее руки.