— Здорово, орел!

Митя крупными глотками выпил подряд две кружки воды и весело сказал:

— На Крестовское поле одна бабка от нашего оркестра в обморок упала. Лешка так хватил колотушкой по барабану, что бабуся решила: наступил конец света!.. Валя, — обратился он к сестре, — войди в положение артиста, покорми. Последние силы в трубу выдул.

— Я тоже хочу есть, хотя и не артистка. Сейчас все будем обедать.

За столом Надя заняла место поближе к Петру Николаевичу и оттуда поглядывала исподлобья на Илюшу. По ее хитрым глазам было видно — изучает гостя.

Валя выкладывала на стол праздничное угощение: банку с повидлом, полученным по карточке, ржаной хлеб, связку сухой воблы. Она снимала рыбу с соленой веревки и раскладывала каждому по две штуки. Митя яростно потирал ладони:

— Прошу мне с икрой.

— Нет, мне с икрой! — перебила Надя.

Митя взял рыбину и, глядя на сестренку сквозь отверстие в рыбьем глазу, спросил:

— А вы кто такая будете?

Валя аккуратно разрезала буханку хлеба на ломти. Один из них положила Илюше, и он опять смутился. Наверно, дядя Коля тоже вспомнил историю с украденным хлебом и ободряюще подмигнул Илюше:

— Жуй веселее.

Дядя Петя принялся рассказывать про Илюшу, как он остался сиротой и попал в Калугу. Митя воскликнул:

— Вон как, ты, значит, из Юзовки? А у меня там дружок есть. Вместе были на комсомольском съезде в Москве. Я от Калуги, он от Второй Конной армии. Отчаянный рубака. Не знаю, жив ли.

Если бы знал Митя Азаров, что дружок, о котором он сейчас вспомнил, был хорошо знаком братьям Барабановым и что Илюша мог бы показать подаренные ему галифе, подшитые кожей; если бы знал об этом Митя, наверно, Илюша Барабанов стал бы ему еще дороже. Но тот не знал, о каком юзовском дружке идет речь, и не сказал ничего…

Надя, тронутая печальным рассказом о судьбе Илюши, подошла к нему и ласково взяла за руку:

— Хочешь Москву поглядеть?

Она принесла альбом с картинками, стала коленками на пол, чтобы удобнее было листать, и пригласила Илюшу.

— Гляди, вот Кремль. А это Спасская башня. На ней часы знаешь какие? В рост человека! Если не веришь, спроси у Мити. Он в Москве много раз был, даже Ленина видел…

Вот, оказывается, какая Москва! Громадные каменные мосты, а под ними проплывают пароходы, похожие на лодочки.

— Гляди. Знаешь, что это такое?

— Пушка.

— Царь-пушка, — поправила Надя. — Нигде на свете такой нету. Митя говорил, что снаряды у нее такие тяжелые, что человеку не поднять.

— А стреляет пушка? — спросил Илюша.

— А как же! Иначе буржуев не победили бы. Из этой царь-пушки ка-ак дали по буржуям, так всех и разнесли!.. А вот царь-колокол. Он упал с колокольни, а кусище отлетел, гляди какой!

После воблы с удовольствием пили чай, заваренный сушеной морковью. Потом Митя предложил сыграть в лапту.

— Правильно, — поддержал отец, и все задвигали стульями.

— Только, чур, я играю против тебя, — заявил дядя Петя Азарову.

— Согласен. — И Азаров подмигнул Илюше: — Умеешь играть в лапту? Нет? Все равно иди ко мне в команду. Валя тоже. А вы, субчики, — обратился он к Наде и Мите, — идите к Петру Николаевичу. Посмотрим, чья возьмет!

Что тут поднялось! Надя кинулась искать мяч: с прошлого года он запропастился куда-то. Митя засучил рукава, точно собирался на кулачный бой. Дядя Коля разулся, чтобы легче было бегать.

— Мы вас за Можай загоним! — пообещал Азаров.

— А мы вас еще дальше! — не уступал дядя Петя, перемигиваясь с Надей: дескать, покажем свою удаль!

Все побежали на пустырь, который начинался сразу за домом. Солнце еще стояло высоко, и было жарко. Редкие облака плыли над дальним лесом.

Вожаки двух партий померились на палке, кому водить, и игра началась.

В самый разгар, когда Надя перехватила мяч и загородила путь Илюше, целясь в него мячом, он, избегая удара, бросился в сторону, споткнулся и упал. Злорадно сверкая глазенками, Надя занесла над ним руку с мячом, выбирая, куда побольнее ударить. Все кричали, и невозможно было понять что. Лежа на земле, Илюша защищался от удара. Верхняя пуговица на рубашке отлетела, и Надя увидела у него на шее крестик.

— Бей! — кричали в один голос Митя и Петр Николаевич.

Надя опустила руку с мячом.

— Бей, чего медлишь?

— У него… — Надя в растерянности поглядела на отца, на Валю и сказала: — У него крест на шее… как у старушки. — И она, смеясь, зажала рот.

— Перестань! — строго прикрикнул на нее Азаров, и всем стало неловко.

Илюша поднялся. Уши у него горели от стыда.

Интерес к игре сразу пропал, и все молча стали собирать разбросанные вещи.

В доме тоже разговор не клеился. Потом Митя сказал сердито: