— Хватит с нас советчиков!

— Свои советы при себе оставь!

— Он боится, что из-за нас ему в Чарджоу мало добра достанется!

— Не бойся — мы с тобой поделимся!

— Ладно! — решившись, бросил Елхан. — Человеческого языка не понимаете — поймёте другой язык!

Он поскакал к изгибу арыка, соскочил с коня, отбежал шагов на двадцать в сторону и лёг. Первая пуля тонко и жалобно пропела в горячем воздухе. Поняв, что шутки кончились, джигиты кулями повалились на землю, заклацали затворами. Дайхане побежали от них прочь, оглядываясь и пригибаясь.

Перестрелка длилась долго. Трое джигитов были уже ранены. Елхана пули пока миловали.

Со стороны близлежащего аула показался скачущий всадник в белом тельпеке. Он осадил коня возле дайхан, которые, сгрудившись, как стадо оставшихся без вожака овец, наблюдали за перестрелкой, и отрывисто бросил:

— Что-за шум? Кто стреляет?

От толпы отделился старик-дайханин, схватил всадника за полу халата.

— Голубушка Сульгун-хан… милая Сульгун-джан… поспеши на помощь нашему джигиту! Люди Бекмурад-бая коней у нас отобрала, а он вступился. Теперь они его убить хотят… Голубушка Сульгун-хан, да помогут тебе аллах и все пророки, окажи содействие нашему джигиту, вступись за него!

Старик заплакал. Сульгун-хан подняла над головой винтовку, держа её горизонтально — знак прекращения огня, и поскакала к месту перестрелки. Выстрелы затихли. Сульгун-хан направила коня туда, где залёг Елхан. Он поднялся ей навстречу, всматриваясь. Вдвоём: она — в седле, он — ведя серого в поводу — они приблизились к джигитам, всё ещё лежащим на земле.

— Встаньте все! — властно приказала Сульгун-хан.

Джигиты покорно встали, отряхиваясь, трое раненых остались сидеть. Сульгун-хан смотрела с откровенным презрением и молчала. Подошли дайхане, остановились поодаль.

— Шестеро против одного! — по широкому лицу Сульгун-хан пробежала тень, похожая на усмешку. — И вы думаете, что вели себя мужественно? Вы оказались малодушными трусами! Драться надо на равных, а вы — шестеро на одного. Эх вы, герои!.. Чьи вы?

Джигиты помялись.

— Бекмурад-бая, — сказал наконец один.

— Вернитесь к Бекмурад-баю и сдайте ему своё оружие! Воины из вас не получились. Если не знаете моего имени, передайте Бекмурад-баю, что это сказала Сульгун-хан! Больше он вас ни о чём спрашивать не станет… А лошадей дайханам верните! Эй, люди, разбирайте своих лошадей!..

Джигиты подчинились без разговоров и, забрав своих раненых, ушли. Дайхане горячо благодарили Сульгун-хан, не обращая внимания на Елхана. Она принимала благодарности как должное, не дрогнув ни единым мускулом каменно неподвижного лица.

Елхан и Сульгун-хаи поехали вместе.

— Я тебя где-то видела, — ничего не выражающим голосом сказала Сульгун-хаи.

— Возможно, — согласился Елхан.

— Это было в доме Мереда-арчииа?

— У тебя хорошая память, Сульгун-хаи.

— Да, — равнодушно кивнула Сульгун-хаи, — хорошая. Тебя зовут Берды и ты умеешь пулей выбивать из руки серебряный рубль. Почему сегодня в тех плохо стрелял?

— Что же, по-твоему, я их, дураков, убивать должен был, что ли? — возмутился Берды. — Нарочно целился так, чтобы только ранить, а не убить!

Сульгун-хан промолчала. Берды почудилось, что она улыбается, но это, вероятно, ему только почудилось.

— Девушка жива? — спросила Сульгун-хан. — Забрал ты её у Бекмурад-бая?

— Не смог забрать! — с горечью ответил Берды.

— До сих пор у них?

— Говорят, что нету. Сбежала, говорят. Кто знает, может и в самом деле так, а может и убили втихомолку.

— Убили, сволочи, — ровным голосом сказала Сульгун-хан. — Предлагала тебе помощь прошлый раз — отказался.

— Да ведь знаешь, как говорится: «Знал бы, что конь падёт, сменил бы его на мешок соли». Думали мы одно, а получилось по-другому. Тут ещё война началась, совсем всё перепуталось.

— Бекмурад-бай свой отряд собирает, слыхал? Один гулять будешь — быстро на железный вертел попадёшь.

— Кому воробьи страшны, тот проса не сеет.

— Ну смотри. Бекмурад-бай противник серьёзный… Тут мне сворачивать надо, в гостях я. Может, поедешь со мной? Чаю попьёшь, отдохнёшь немного…

— Я бы с радостью, да и так задержался, а дорога не близкая.

— Как знаешь. Счастливо тебе.

— И тебе тоже, Сульгун-хан! Помощь твою не забуду — спасибо!

И снова разошлись вторично скрестившиеся дороги Берды и Сульгун-хан.

До своего аула Черкез-ишан добрался без дальнейших происшествий. Мысли его, на какое-то время отвлечённые встречей с Берды и стычкой с джигитами Бекмурад-бая, снова вернулись к Узук, к проблеме получения свидетельства о её разводе. Он очень хотел быть честным перед Узук, он ухватился бы за любую возможность, чтобы выполнить своё обещание, но, сколько ни думал, ничего путного в голову не приходило.