Марсианский гладиатор

Аннотация

Это рассказ о мужественном и находчивом землянине – капитане Винтерсе, – бросившему вызов культу Шанга, приверженцы которого превращали людей в диких животных.

1 Бэрк Винтерс вышел из пассажирского купе звездолета «Старлайт», когда тот произвел посадку на космодроме Кахора-Порт. Бэрк не мог смотреть, как другой человек – пусть даже его ближайший друг Джонни Нильс – командует кораблем, который так долго был его, Бэрка, кораблем. Бэрку даже расхотелось прощаться с этим блестящим молодым офицером, но Нильс уже ожидал его внизу у трапа. Бэрк улыбнулся, но не смог скрыть раздражения. – До скорого, старик! – Нильс протянул ему руку, – Отдыхай. Ты заслужил эту пенсию. Бэрк осмотрел огромный космодром, тянувшийся долгими километрами по красно– охряной пустыне. Машины, грузовики, переполненные платформы, звездолеты всех типов – рудничные транспорты, товарняки и элегантные пассажирские, вроде «Старлайта» – все это на первый взгляд громоздилось на космодроме в полном беспорядке под всевозможными флагами трех планет и десятка колоний, трепетавшими на марсианском ветру. – Этот космодром производит впечатление, – сказал Нильс, проследив за его взглядом. – Скорее, вгоняет в шок, – ответил Бэрк Винтерс. За много километров отсюда, укрытый от оглушительных взлетов и посадок, поднимался гласситовый купол Кахоры – торговые ворота Марса, как драгоценное украшение, брошенное в груду краевых песков. Маленькое солнце устало висело над городом и древними холмами, пылевые ветры лениво проносились над ними – казалось, что старая планета терпеливо переносит присутствие Кахора и этого космопорта, как какую-то местную и не очень зловредную лихорадку, которая скоро пройдет, исчезнет. Бэрк Винтерс был высоким, сильным и твердым человеком; его характер сформировался долгами годами полетов в открытом космосе. Жесткая радиация окрасила его кожу в стойкий темный цвет и добела обесцветила его волосы. Даже серые глаза Винтерса, казалось, взяли что-то жестокое от этого безжалостного излучения; легкого и сговорчивого нрава – как не бывало; а смешливые морщинки у глаз превратились в глубокие грустные складки много повидавшего человека. Сейчас он беспрерывно курил короткие венерианские сигаретки, но это неплохое успокаивающее средство не спасало от дрожанья рук и нервного тика в правой щеке. Голос Нильса вернул Бэрка к реальности: – Конечно, это не мое дело, Бэрк. – Извини, но зачем тебе понадобился этот Марс? – Не лучше ли тебе? – Это мои проблемы, дружок, – перебил его Винтерс. – Лучше заботься о нашем «Старлайте», Джонни, и не суй свой нос в чужие дела. Он ушел в космопорт, а Нильс еще долго смотрел ему в след. – Старик сильно сдал, – сказал помощник командира, спускаясь по трапу. – Боюсь, он сейчас упадет. Нильс кивнул. Он обожал Винтерса, поднялся в чинах под его командой и стал командиром «Старлайта» – и теперь чувствовал себя не в своей тарелке. – Ему не надо возвращаться сюда, – объяснил он помощнику, оглядывая Марс, который презирал от всей души. – Здесь пропала его возлюбленная – даже тела не нашли. 2 Такси космопорта умчало Бэрка в Кахор, и поверхность Марса наконец-то исчезла с глаз долой. Он снова вернулся в привычный мир космополитических Коммерческих Городов, которые принадлежали или сразу всем цивилизациям или никакой. Виа на Венере, Нью-Йорк на Земле, Сан-Сан на сумеречной стороне Меркурия, гласситовые убежища Внешних Миров – все они были одинаковы, слеплены из одного теста – каждый из них был маленьким раем для обогащения и наживы, где с легким сердцем выигрывались, проигрывались, прожигались миллионные состояния, где мужчины и женщины из всех закутков Солнечной системы могли тратить свою лихорадочную энергию, ни о чем не заботясь – города предлагали им все удовольствия и пороки всех известных миров. Винтерс презирал коммерческие города, он привык к простой честности Космоса – здесь же все казалось искусственным, ненастоящим, фальшивым… Но у него было еще одно, более веское основание для презрения… Он с такой поспешностью покинул Нью-Йорк и прибыл в Кахор, что теперь не мог вытерпеть и минуты задержка Он выкуривал короткие сигаретки одну за другой прямо в такси и поспешно выскочил из машины, оставив шофера подбирать пластиковые жетоны с пола кабины. Он на секунду остановился перед знакомым фасадом; над дверью мелкими буквами зеленоватым серебром было написано одно слово: «ШАНГА» «Возврат, – перевел Винтерс, – Ход назад». Он толкнул дверь и вошел с застывшей улыбкой на лице. Рассеянный свет, удобные диваны, тихая музыка… В приемной «Шанга» находилось пять-шесть землян, мужчин и женщин, с экзотическими прическами; одетые в простые и элегантные туники Коммерческих Городов с драгоценными лунными украшениями. Их лица, бледные и изнеженные, несли на себе отпечатки жизни в постоянном напряжении эпохи ультрамодерн. За гласситовым письменным столом сидела секретарша-марсианка. Матовое лицо, поддельная красота; в коротком марсианском платье, старинном, но искусно подогнанным под современную моду, без всякого орнамента. Она взглянула на Бэрка Винтерса, ее топазовые глаза выразили только профессиональную любезность, но хорошо чувствовалась такие древние презрение и надменность, что рядом с ней утонченные земляне Коммерческих Городов выглядели неотесанными детьми. – Рада видеть вас, капитан Винтерс! – сказала она. – Я хочу повидать Кор Хала, – ответил тот. – И немедленно! – Боюсь, что – хотела отказать секретарша, но снова взглянула в лицо Винтерсу, передумала и пригласила: – Входите Бэрк! Винтерс вошел в огромный солярий со множеством маленьких пещер по бокам, с кварцевыми, потолками, излучавшими, как гигантские луны. Проходя вдоль прозрачных стен, Бэрк с презрительной гримасой разглядывал экзотический лес – деревья, папоротники, лианы, яркие цветы, зеленые лужайки со множеством птиц и с резвящимися фанатиками Шанга. Сначала эти люди растягивались на мягких столах в камерах и отдавались радиации… Винтерс был в курсе дела: нейропсихическая термованна – так называли врачи это излучение. Наследство утерянной древней мудрости Марса – специальное лечение издерганной нервной системы современного человека, перевозбужденного слишком быстрым жизненным ритмом и хаосом взаимоотношений. Вы лежите в камере, и радиация пронизывает все ваше тело. Равновесие желез чуть– чуть изменится, ритм жизнедеятельности мозга замедляется. В то время, как излучение приводит в порядок вашу нервную систему, рефлексы и метаболизм, в вашем теле происходят странные и удивительные метаморфозы – вы постепенно превращаетесь в РЕБЕНКА – если можно так выразиться с точки зрения эволюции. ШАНГА – возврат к прошлому. Умственно и чуть-чуть физически возвращение к примитивной жизни – до тех пор, пока не прекратится влияние радиации, и человек не почувствует себя лучше и счастливее, и пока не восстановится равновесие, когда вы будете пользоваться священным отдыхом. Новые ухоженные тела, одетые в звериные шкуры и в нелепые пестрые ткани – земляне Кахора играли здесь среди деревьев, и их заботы ограничивались пищей, любовью и разноцветными жемчужными побрякушками. Но за ними тайно следили невидимые охранники с парализующим оружием – нередко случалось, что кто-нибудь слишком далеко заходил по эволюционной дороге «назад к обезьяне». Винтерс испытал это на себе в свой последний визит к Шанге и получил серьезное предупреждение: он пытался убить человека. По крайней мере, так ему сказали служители Шанга – обычно, в состоянии расторможенности человек почти ничего не помнил, что происходило с ним в периоде Шанга; тем она и ценилась – элегантный порок, одетый наукой в видимость респектабельности, возбуждение нового рода, новейший способ убежать от сложностей жизни… Люди были без ума от Шанга – но только они, земляне. Венерианские варвары сами еще не вышли из состояния дикости, чтобы нуждаться в Шанга, а марсиане принадлежали к слишком древней цивилизации и слишком уж были изощрены в грехе, чтобы поддаться искушению воспользоваться Шанга. «Кроме того, – вспомнил Винтерс, – они, марсиане, сотворили Шанга и знают его слишком хорошо». Он вошел в кабинет с табличкой: ДИРЕКТОР КОР ХАЛ Кор Хал был тонким смуглым существом неопределенного возраста, его происхождение маскировала анонимная белоснежная туника – но можно предположить, что он был марсианином, и его вежливость была всего лишь бархатным футляром, ножнами, скрывающими ледяную сталь. – Я помню вас, капитан Винтерс, – произнес он. – Садитесь, пожалуйста. Винтерс сел. Кор Хал изучал его, пытаясь заглянуть в саму душу… – Вы нервничаете, капитан… Хотите повторить курс лечения? Это опасно. Ваш атавизм рвется наружу. Вы ведь помните, что происходило в последний раз? Винтерс кивнул. – Со мной то же случилось в Нью-Йорке, – Винтерс доверительно наклонился к марсианину, – Я не хочу, чтобы меня лечили. Ваши методы недостаточны и не приводят к цели. Сэр Кэри сказал мне это в Нью-Йорке и посоветовал вернуться на Марс. – Он поставил меня в известность, – ответил Кор Хал. – Значит, вы заранее знали о моем возвращении? И уже подготовились к нему? Кор Хал не ответил и откинулся в кресле. Полное спокойствие на лице – только зеленые глаза таят чуть заметную жесткую усмешку кота, который играет с парализованной страхом мышью. Наконец он спросил: – Вы уверены в том, что делаете, Винтерс? – Да. – Люди очень разные, капитан. Эти марионетки, – Кор Хал указал на стены солярия, – не имеют ни сердца, ни настоящей крови. Они – искусственный продукт искусственного окружения. Настоящие люди – как вы, Винтерс, – играют с огнем, если играют с Шанга. Винтерс закурил очередную венерианскую сигаретку, но руки продолжали дрожать. – Послушайте, – сказал он. – Женщина, которую я любил, однажды летела над пустыней… Один бог знает, что с ней случилось. Я нашел геликоптер там, где он разбился – но что стало с ней?.. Никаких следов. И теперь для меня все неважно – кроме собственного забвения. – Я понимаю. Трагедия, капитан Винтерс. Я знал мисс Леланд, очаровательную молодую женщину. Она часто бывала у нас – Здесь. – Я знаю, – ответил Винтерс. – Но по правде сказать, Леланд происходила не из Коммерческого Города, у нее водилось слишком много денег и слишком много свободного времени. В любом случае, я не боюсь играть в ваши игры, Кор Хал. Я уже обжегся и чересчур жестоко. Как вы сказали, «люди разные». Эти создания идут в свои джунгли только для развлечения, у них нет никакого желания идти дальше по Шанге, по дороге назад. Для этого у них нет ни храбрости, ни даже простого желания, – голос Винтерса задрожал. – Я хочу вернуться назад, Кор Хал. Хочу уйти так далеко, как Шанга сможет меня увести. – Дорога окажется длинной, – ответил Кор Хал. – Это мне безразлично – Для таких как вы возврата не бывает, – с угрозой напомнил Кор Хал. – Мне ничего не надо. Нет ничего, что я желал бы обрести снова. – Это нелегко устроить, Винтерс. Шанга – настоящая Шанга, а не эти солярии и кварцевые луны – уже много веков запрещена. – Тут риск и всякие другие проблемы… – Это будет дорого стоить? – усмехнулся Винтерс. – Да. – У меня есть деньги. Подите вы к черту вместе со своими аргументами! Они – не более, чем лицемерие. Вы прекрасно знаете, чего я хочу от Шанга. Как только люди кладут деньги в ваши грязные лапы, вы даете им все, что они пожелают. Сколько вам?.. Ладно, заполните сами… Винтерс положил на стол чековую книжку. Первый чек был пуст, но подписан. – Я предпочитаю наличными, – сказал Кор Хал, возвращая книжку Винтерсу, – Все сразу и вперед. Сумму я заполнил. – Когда? – спросил Винтерс, прочитав сумму прописью. – Сегодня вечером, если сможете. – Смогу. – Где? – А где вы остановились? – На «Перекрестке Трех Орбит». – Пообедайте там и останьтесь в баре до вечера. Вечером к вам подойдет проводник. – Ваш проводник. – А если не подойдет? Кор Хал улыбнулся, обнажив длинные и острые зубы, напоминавшие клыки волка. 3 Только когда взошел Фобос, Бэрк Винтерс наконец установил место, где он находится, и угадал, куда они направлялись с проводником. Он и молодой марсианин, который подошел к нему в баре «На Перекрестке Трех Орбит», вышли из Кахора к частной стоянке, где их уже ожидал потрепанный геликоптер. В нем находились Кор Хал и еще один марсианин – по виду из тех, что живут на севере Кеши. Управлял геликоптером сам Кор Хал. Винтерс был уверен, что геликоптер направляется к Нижним Каналам. Древние водные пути и древние города Дебеша не подчинялись законам городов-государств и были понемногу рассеяны повсюду: в Джаккаре, Волкисе, Варокеше, где занимались торговлей – краденным, рабами, женщинами, наркотой и всем на свете – землянам советовали держаться от них подальше, что земляне и делали. Внизу проносился бесконечно унылый пейзаж из камней и красных барханов, а молчание внутри геликоптера становилось нестерпимым. Кор Хал, высокий кеши и худощавый молодой марсианин, казалось затаили какую-то одну мысль, доставлявшую им порочное наслаждение. Винтерс не выдержал и недовольно проговорил: – Далеко еще до вашей штаб-квартиры? Ответа не последовало. – Зачем эти тайны? – с раздражением сказал Винтерс. – В конце концов, сейчас мы все заодно, а я – один из вас. – Животные не ночуют вместе с хозяевами, – отвечал молодой марсианин. Винтерс уже был готов вспылить, но варвар взялся за кинжал, торчавший у него за поясом, а Кор Хал сказал ледяным голосом: – Вы хотите практиковать Шанга в ее истинной форме – верно, капитан Винтерс? Вы заплатили за Это и вы Это получите. Все остальное неважно. Винтерс угрюмо пожал плечами, и стал посасывать свою венерианскую сигаретку, ни о чем больше не спрашивая. Время тянулось медленно, но вот пустыня, казавшаяся бесконечной, стала изменяться – чуть возвышающиеся над песком и лишенные растительности холмики выросли в горную цепь, за которой простиралось дно высохшего моря. При свете Фобоса морское дно выглядело постепенно углубляющимся до гигантской черной воронки-шахты; меловые и коралловые прожилки поблескивали тут и там, пробиваясь сквозь рыжий лишайник, как кости мертвеца сквозь иссохшую кожу. Но вот Винтерс увидел город, раскинувшийся между горной грядой и высохшим морем, город будто следовал вдоль холмов за исчезнувшей водой. Винтерс увидел следы пяти портов, покинутых один за другим по мере того, как отступало море. Широкие каменные набережные странно выглядели в этой пустыне… Сохранились, и полузасыпанные жилые дома – они покидались марсианами и строились заново на более низком месте, а теперь сгруппировались вдоль канала, самого глубокого, где сохранилось немного растительности. Было что-то бесконечно печальное в этой тонкой темной линии, в этом остатке когда-то бурного голубого океана… Геликоптер сделал круг над каналом и опустился. Кеши что-то протараторил на своем диалекте. Винтерс понял только одно слово: «Валкие». Кор Хал ответил ему и сказал Винтерсу: – Нам отсюда недалеко. Держитесь возле меня. Они вышли из геликоптера. Винтерс чувствовал, что Кеши следит за ним, и что это делается не только ради его собственной безопасности. Дул сухой порывистый ветер, из-под ног поднимались облака пыли. Перед ними лежал Валкие – масса темных камней громоздилась на берегу, холодных в слабом свете обеих марсианских лун. Поднявшись на гребень, Винтерс увидел разрушенные башни дворца. Они прошли мимо черной стоячей воды по мостовой, выглаженной сандалиями бесчисленных поколений. Даже в этот поздний час Валкие не спал. Желтый свет факелов пробивал темноту ночи, была слышна странная музыка – улицы, переулки, плоские кровли домов кишели жизнью. Гибкие худощавые мужчины, изящные женщины с искрами в глазах, молча следили за чужаками; а над всем Валкисом слышались характерные звуки городов Нижнего Канала – звон колокольчиков, которые носили женщины-марсианки, вплетая в свои серые косы и подвешивая к ушам и щиколоткам. Колдовским был этот древний город – колдовским и зловредным, но не уставшим как другие города. Винтерс чувствовал здесь горячую и мощную пульсацию жизни. Ему стало страшно. Его городская одежда и белые туники его спутников бросались в глаза среди обнаженных грудей, коротких блестящих юбок и поясов с драгоценными камнями. Но, казалось, никто не обращал на них внимания, и они вслед за Кар Халом вошли в бронзовую дверь в стене. 4 – Скоро? – спросил Винтерс с нетерпением, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. – Все готово, – ответил Кор Хал. – Холк, проводи нашего друга. Кеши, которого оказывается звали Холком, поклонился, и Винтерс последовал за ним. Дом был совершенно не похож на резиденцию Шанга в Кахоре. Между этими стенами из тесанного камня мужчины и женщины жили, любили и умирали насильственной смертью, а кровь и слезы, собиравшиеся веками, высыхали в трещинах между плитами. Древние ковры, шторы и мебель стоили миллионное состояние – время их изрядно подпортило, но древняя таинственная красота все еще существовала – даже Усиливалась… Холк внезапно остановился: – Раздевайтесь, – приказал он. В другом конце коридора находилась бронзовая дверь с узким «тюремным» отверстием, забранным решеткой. Винтерс заколебался – он не хотел расставаться с револьвером… – Почему именно здесь? – Я хочу сохранить одежду. – Раздевайтесь здесь, – повторил Холк. – Таково правило для всех. Винтерс повиновался. Он голым вошел в узкую камеру. Здесь не было обитого мехами стола, только несколько звериных шкур брошено на голый пол. На противоположной стене – еще одно отверстие с решеткой. Внезапно за ним закрылась бронзовая дверь, и Винтерс услышал, как загремел тяжелый засов. Стало абсолютно темно. На этот раз он по-настоящему испугался. Но вот глаза привыкли к темноте, и Винтерс увидел – скорее, почувствовал – что над ним в своде потолка что-то отсвечивает. Он лег на шкуры. Свет в потолке разгорался. Это светилась призма, оправленная в камень, вырезанная из цельного кристалла огненного цвета. Через решетку послышался голос Кор Хала: – Землянин! – Да, – ответил Винтерс, не вставая со шкур. – Эта призма – одна из оставшихся драгоценностей Шанга. Ее резали мудрецы Каер Ду полмиллиона лет назад, когда твои прародичи еще не дошли до Космоса. Наши мудрецы унесли с собой секрет и умение резки граней. В мире осталось всего три таких драгоценности… Искры – они были скорее энергией, чем светом – потрескивали на стенах камеры. Красные, оранжевые, зеленовато-голубые. Маленькие огоньки Шанга, сжигающие сердца. Винтерсу опять сделалось страшно… – А радиация? – спросил он. – Эти лучи в призме – той же природы, что и в Кахоре? – Да, природа та же. Но тайна их возникновения исчезла вместе с мудростью Каер Ду. Наверно, они использовали космические лучи, а мы употребляем обыкновенный кварц – он подходит для тех целей, которые мы преследуем в Коммерческих Городах, радиация получается достаточно слабой. – Кто это «мы»? – поинтересовался Винтерс. – Землянин, мы – это Марс! – ухмыльнулся Кор Хал. Разгорающийся свет от призмы, казалось, пронизывал тело Винтерса и горячил кровь, заполнял мозг – это состояние не походило на бурное наслаждение в солярии Шанга в Кахоре – Винтерс корчился и извивался в судорогах от невыносимой, но сладкой боли… Голос Кор Хала звучал бесконечно далеко: – Мудрецы Каер Ду оказались не такими уж мудрыми. Обнаружив секреты Шанга, они ушли, а попросту, удрали Туда, спасаясь от жизненной скуки и суеты… прошли обратный путь эволюции и… все исчезли с поверхности Марса в одно поколение! Не нашли ничего лучшего! – Они погибли? – спросил Винтерс. Становилось трудно отвечать, трудно думать. – Исчезли. – Какая разница? – прохрипел Винтерс, – Пока они жили, они были счастливы. – Ты еще жив, землянин! Ты – счастлив? – Да! Винтерс едва выговорил это «да». Он извивался на меховой подстилке, испытывая колдовской огонь Шанга, все его печали и неприятности исчезли в каком-то бесконечном блаженства Кор Хал опять рассмеялся. Винтерс уже шел по пути Шанга. Его рассудок помутился, были периоды полной тьмы. Когда Винтерс приходил в себя, то испытывал ощущение необычности происходящего. У него даже сохранилось воспоминание об одной части этого поразительного пути. В какой-то момент прояснения Винтерсу показалось, что призма Шанга отошла в сторону и приоткрыла кварцевый экран. С экрана на него смотрело гордое аристократическое лицо марсианки с зелеными, как огонь Шанга, глазами и спелыми искушающими губами. Винтерс услышал ее низкий голос – она назвала его по имени. Винтерс не мог подняться, но ему удалось показать глазами, что эта гордая марсианка уже стала частью его возбужденного состояния, уже вошла в него, и он готов ее слушать. – Ты силен, Бэрк Винтерс, – сказала марсианка. – Ты силен – это хорошо. Значит, ты будешь жить до конца пути. Ты выдержишь весь путь. Винтерс не мог ответить. Марсианка улыбнулась: – Молчи. Я – в тебе. Я все знаю. Ты бросил вызов Шанга, швырнул нам перчатку. Ты храбр, а я люблю храбрых мужчин. Ты безумен, а я уважаю безумцев, потому что игра с ними возбуждает. Я с нетерпением Жду, землянин, когда ты подойдешь к концу пути… И на Винтерса опять упали ночь и безмолвие. 5 Капитан Винтерс очнулся. Впрочем, капитана Винтерса уже не было, как не было и человека по имени Бэрк Винтерс. Вместо него на голых и холодных камнях лежало существо со звериной рычащей кличкой Брр. Существо было настороже, оно понимало, что находится в закрытом помещении, и это ему не нравилось. Оно зарычало. Волосы на затылке ощетинились. Существо не помнило, как оно угодило в этот холодный колодец. С ним что-то произошло, что-то связанное с огнем – Брр что-то искал, что-то очень хотел найти, он так сильно нуждался в Этом, что шел через все препятствия, не боясь даже смерти… Брр поднялся и стал изучать свою тюрьму. Он тут же обнаружил вход в туннель и нерешительно присел на корточки. Воздух в туннеле был насыщен незнакомыми запахами, инстинкт подсказывал: пахнет ловушкой. Брр тут же решил вооружиться, но в колодце не было ничего похожего на камень или дубину. Но вот он решился войти в туннель. Брр шел недолго, касаясь головой свода, медленно, со звериной опаской выбираясь из этой пещеры: Он различал впереди слабый свет и улавливал запахи дыма, смолы, человека… Позади него с грохотом упала решетка… Дороги назад не было, но Брр и не хотел возвращаться. Его враги были перед ним, он знал, что не сможет напасть неожиданно, но все же, зарычав и выпятив широкую грудь, Брр выскочил из пещеры. Его ослепил огонь факелов. Брр стоял на плоском каменном блоке в центре амфитеатра, где обычно выставлялись рабы Валкиса, но он этого не знал. Марсианская толпа разглядывала его со всех сторон и хохотала над землянином, вкусившим запретного плода, к которому не прикасались даже бездушные существа Нижних Каналов. Существо по прозвищу Брр было еще человеком, но уже изменилось физически – начали выдаваться челюсти и надбровные дуги, густая шерсть покрывала все тело, на затылке ощетинилась грива. Глаза светились первобытным умом и звериной хитростью – существо, умеющее подавать сигналы, разжигать огонь, делать примитивные орудия – обезьяночеловек, питекантроп, не более того… Сгорбившись на арене, он разглядывал из подлобья толпу. Он впервые видел людей, но уже ненавидел их. Эти существа принадлежали к другому виду, даже их запах был чужд, враждебен ему. Брр чувствовал, что и они ненавидели его, сам воздух был заражен их враждебностью. Его взгляд остановился на человеке, который вышел к нему на каменную арену. Это был Кор Хал, но Брр не помнил его имени, но знал, что откуда-то знает его. Кор Хал сменил белую тунику Коммерческих Городов на юбку и пояс Нижних Каналов, а в уши продел золотые кольца Барракеша, и стал тем, кем был в действительности – авантюристом, рожденным и воспитанным расой авантюристов, которая была цивилизована так давно, что могла позволить себе сделаться поголовно авантюристами. Брр сознавал только одно: это существо было его личным врагом. ~ Перед вами капитан Бэрк Винтерс! – громко сказал Кор Хал, представляя благородному собранию авантюристов новоявленного обезьяночеловека. – Бэрк Винтерс, бывший человек из племени землян, хозяев космических путей, строителей Коммерческих Городов, торгашей, мастеров наживы и грабежа… Кор Хал не кричал, но его голос был слышен во всем амфитеатре. Брр пристально наблюдал за ним, готовый при малейшей опасности схватить и загрызть. Его глаза, отражая свет факелов, казались двумя красными тлеющими искорками. Он не понимал слов, но чувствовал угрозы и оскорбления. – Смотрите на него, люди Валкиса! – вскричал Кор Хал. – Это наш новый наместник! Земляне управляют нашими марсианскими городами-государствами. У нас отняли все – нашу гордость, наши богатства, нашу планету… Что осталось нам, детям умирающего мира? Толпа взвыла, на арену полетели факелы и камни, засверкали лезвия ножей… Брр бросился на Кор Хала, пытаясь вцепиться в горло, но тот отступил на шаг и в полуобороте изящным приемом марсианской кан-бо опрокинул Брр на спину и выхватил бич. – Ты будешь ползать на брюхе и лизать камни, землянин! – крикнул Кор Хал. – Эти камни лежали тут еще до того, как земные обезьяны научились ходить на своих двух ногах! В толпе заорали: – Пусть ползет! – Гони! – Ату его! – Гнать, как гнали наши предки диких зверей! И они погнали Брр бичами и рогатинами по улицам Валкиса, освещаемых факелами и марсианскими лунами. Брр полз, осыпаемый ударами и насмешками, обезумев от боли и ярости, и не мог добраться до своих мучителей. Он бросался на них, но его встречали ударами бичей, пинками ног, уколами ножей. Он хотел убивать, но лишь, корчился от боли и полз в пыли, потом шел по вонючим улицам Валкиса, потом побежал… 6 Они разрешили ему бежать, но убежать не дали. Они погнали его по длинным кружным улицам Валкиса, преграждая путь к Каналу и высохшему морю, которое обещало свободу. Они гнали перед собой это дрожащее задыхающееся животное, которое было совсем недавно Бэрком Винтерсом, капитаном знаменитого «Старлайта». Его заставляли подняться на холм. Брр не упирался, но теперь уже шел медленно – выше, выше, еще выше, мимо больших доков со столбами для причалов с остовами заброшенных морских судов – четыре уровня выше Канала, четыре порта, четыре эпохи, записанные в камне. Там, наверху, уже не было никаких следов жизни. Марсианские ветры сорвали кровли с пустых домов, округлили углы, исковеркали оконные проемы – строения обветрились так, что уже не походили на дело рук человеческих. Люди Валкиса молча преследовали это земное животное, их ненависть не уменьшалась, но и они устали. Теперь они шли по ископаемому праху своей некогда могущественной цивилизации. Для них Земля была вожделенной голубой звездой в небесах – молодой и богатой; а здесь марсиане ходили по мертвым мраморным набережным, где древние короли Валкиса бросали якоря своих галер, но и мрамор уже рассыпался, превращаясь в прах. Мертвый королевский дворец, казалось, наблюдал сверху за бичеванием этого чужака. Этот дворец видел и тот, другой мир, где грациозные марсианские женщины, звеня колокольчиками, погружались обнаженными в зеленые волны настоящих марсианских морей. Брр поднимался на холм, как некогда поднимались сюда обезьяны Марса. Он миновал коралловый риф и пошел по скалистому склону с тремя впадинами, пробитыми морем, оказался на плато с якорной стоянкой в бухте, пересек мраморную набережную… Его по-прежнему преследовали. Бока Брр впали, за ним тянулись кровавые следы. Но вот он добрался до вершины холма, перед ним возвышался дворец Королей Валкиса. Он задыхался от пыли, язык распух от жажды. Стены дворца нависали над головой, дворец был полон опасностей, во Брр уже учуял запах воды. Он косолапо побежал вдоль обрыва, перелез через решетку и почувствовал под ногами мягкий свежий газон… Брр побежал по траве между кустами, деревьями и мраморными статуями к врытой в землю бирюзовой чаше величиной в бассейн. Его преследователи куда-то исчезли… Он остановился как загнанный зверь, принюхиваясь и прислушиваясь… Его загнали?.. Или оставили в покое?.. Ничто, вроде бы, не предвещало опасности – и это было опаснее всего… Ничто не шевелилось. Крыло дворца поднималось над бассейном черной стеной. Казалось дворец был необитаем… Брр упал на бирюзовую плиту, окунул голову в ледяную воду бассейна и жадно стал пить. Сейчас он был совсем беззащитным. 7 Внезапно из дворца раздался звериный вой, будто марсианский волк выя на Фобос. Брр зарычал и встал на четвереньки… В ответ на волчий вой раздался оглушительный крик рептилии Никсолимпик. У Брр было единственное желание – уйти, убежать отсюда. Он наконец почувствовал запахи, принесенные ночным ветерком – их было много, но выделялся один, отвратительный мускусный запах вспотевшего зверя, и Брр опять ощетинился. Он не знал этого зверя, но чувствовал, что почти узнает его, но не хотел узнавать. Брр решился уйти, как вдруг увидел ее… Женщина, бесшумно проходившая мимо бассейна с букетом цветов под цвет маленьких лун, с испугом разглядывала его и уже готова была убежать; а Брр внезапно осенило то чисто человеческое чувство потери, которое он так мучительно испытывал в шкуре капитана Винтерса. Из тьмы подсознания выплыло имя: – Лнн… Женщина вздрогнула. Брр испугался, что она убежит и сказал снова: – Лнн… Она медленно, шаг за шагом, стала приближаться к нему. В ее взгляде Брр увидел вопрос, и он ответил: – Брр. Женщина закричала: – Бэрк!!! Они побежали друг к другу, смеясь и плача, – но сверкнул дротик и вонзился в газон между ними… Леланд предостерегающе крикнула и побежала к роще, а Бэрк с ворчанием обернулся – его уже окружали стражники-кеши в сверкающей броне, с дротиками и ловчими сетями. Сопротивление было коротким: уколы дротиков, наброшенная сеть, и Бэрк в беспомощной злобе катается по траве. Когда его уносили в Королевский Дворец, он услышал жалобный стон Леланд и глумливый смех женщины со знакомым низким голосом. Он не мог вспомнить, где и когда слышал этот смех, но пришел в такую ярость, что стражникам пришлось успокоить его ударом рукоятки дротика по голове. 8 С мыслью о Леланд он пришел в себя, закованный в наручники с тяжелыми цепями и металлическим поясом, – он, капитан Бэрк Винтерс очнулся в комнате, напоминавшей палату Шанга в Кахоре, но без призмы в потолке. Он не имел представления о том, где находится и как попал сюда, но, как в смутном сне, вспоминал свои страдания и бегство; в этом сне он даже видел Леланд и даже говорил с ней. Загремел засов, открылась тяжелая дверь, и четверо стражников вывели Бэрка в коридор. Только сейчас он понял, что скован. Его вели по коридорам дворца по стершемуся мозаичному полу. На стенках и на сводчатых потолках кое-где сохранились фрески, свидетели ушедшей марсианской славы, изображавшие морские бури, вздыбленные на волнах суда, воинов в драгоценных кольчугах… Гордая варварская архитектура, великое искусство. «А ведь в ту эпоху цивилизация уже гибла, – подумал Винтерс, – и короли Валкиса были капитанами авантюристов в мире, готовом погрузиться в ночь». Его подвели к дверям из чеканного золота, стражники распахнули их, и Винтерс увидел тронный зал. Из высоких амбразур заходящее солнце бросало косые лучи на колонны и мозаичный пол. Отраженный свет играл на древних знаменах, на щитах и оружии покойных королей, в глубине зала холодный золотой луч освещал трон. На троне, вытесанном из цельного куска черного базальта, восседала старуха в черном плаще, с седыми косами, заплетенными в корону – золотая корона королей Валкиса, по преданиям, была украдена землянами. Старуха посмотрела на ненавистного землянина подслеповатыми глазами и вдруг заговорила быстро и длинно на древнемарсианском диалекте. Винтерс не понял ни единого слова, но по интонациям старухи стало ясно, что она совершенно безумна. Когда Бэрк, гремя цепями, приблизился к трону, старуха вскочила и театрально вытянула руку – морщинистая Касандра, изрыгающая проклятья на голову врага. Стражники заставили его упасть лицом вниз перед базальтовым троном. Старуха продолжала свои безумные речи, а на голову Бэрка наступила маленькая нога в сандалии и раздался знакомый издевательский голос: – Добро пожаловать, капитан Винтерс! Трон Валкиса рад приветствовать вас! 9 Стражники подняли его с колен. Старуха уже упала на свой трон и что-то напевала, устремив глаза к потолку. Все тот же знакомый голос сказал из-за спины старухи: – Не удивляйтесь, капитан. Сейчас моя мать повторяет ритуал коронации. Она собирается требовать дань с Внешних островов и берегового народа. Она не ощущает времени, витает в облаках. Ей нравится играть роль Королевы. – Кто же настоящая Королева? – спросил Бэрк. – Она – в тени трона. Валкисом правлю я, Таид! – Но вы иногда выходите на свет Божий… – предположил Бэрк. – Вы догадливы, капитан… Таид появилась из-за трона в длинной юбке с разрезами по бокам до самой талии – при малейшем движении оголялись ее нога и бедра; высокие маленькие груди были обнажены, кошачье тело – грациозно и обольстительно. В ней чувствовалась пренебрежительная сила – ленивая и смертоносная одновременно. Она подмигнула Бэрку: ~ Итак, ваши поиски собственного "Я" увенчались успехом. Вы удовлетворены? Винтерс оглядел свои цепи – он стоял перед Таид полностью обнаженным, цепи можно была не принимать во внимание… – Я себя никогда не терял, – ответил он. – Значит, вы правите не только Валкисом, но и Шанга… Кор Хал – подставное лицо? – Он – исполнитель. Вы правы – собственного "Я" вы никогда не теряли. Вы пришли к нам совсем не за этим. – За чем же? – Вы явились сюда, капитан Винтерс, в поисках своего второго "Я"! Бэрк промолчал. – Чтобы найти свою Леланд, – объяснила Таид. Бэрк, пожалуй, не удивился. Он догадывался, что они знают все… Но он ответил: – Леланд погибла. – Разве вы с мертвой Леланд говорили ночью в саду? – засмеялась Таид. – Мы не так глупы, как вы думаете. Каждый умник, приходящий в зал Шанга, у нас заранее под контролем. Он еще не собрался в Шанга, а мы о нем знаем все. Но к вам, капитан, особое внимание! Вы что-то задумали… Зачем вы пришли?.. Вы слишком сильны, чтобы нуждаться в Шанга… Да, вы знали, что Леланд обращалась к нам, и не хотели этого. Кор Хал доносил, что ваша невеста была не в себе после общения с вами, но зашла слишком далеко и уже не могла остановиться. Она хотела полную власть, предельную Шанга и согласилась на мнимую смерть. Мы пошли на это, мы не могли позволить, чтобы кто-то мешал нашим клиентам. Ну и Леланд боялась выходить за вас замуж, боялась испортить вашу жизнь. Вас не трогает это, капитан Винтерс? Бэрку захотелось задушить это дьявольское создание, он уже сделал шаг к трону, во копья стражников остановили его. – Зачем вам все это? – спросил Бэрк. – Из ненависти к землянам? Или королевская казна опустела? – А ты как думаешь, землянин? – И то, и другое. – Верно. Но есть и третья причина, самая главная. Да, я построила залы Шанга, но земляне добровольно унижают себя. Все для Шанга созданы на деньги Земли. Вы видели только часть дворца… Таид сделала стражникам знак, те подвели его к окну, и Винтерс увидел сад и амфитеатр с другой стороны. Сад дикий и неухоженный под высокой стеной, защищавшей зрителей от разъяренных хищников. В сумеречном саду бродили какие-то фигуры, но Бэрк не смог разглядеть их. Амфитеатр, арена с неглубоким озером, где тоже шевелились создания, похожие на рептилий – Бэрк вспомнил вчерашний ночной вопль, от которого кровь застывала в жилах– На нижних ступенях амфитеатра уже располагались марсиане. Зрители прибывали, занимая лучшие мест… – Какая же третья причина – важнее денег и ненависти? – спросил он. Ответ был неожиданным и коротким: – Марс, – ответила Таид. – Не понимаю… – Марс. На карту поставлена судьба Марса. – Объясните! Какая связь между Шанга и судьбой Марса? – Вы не поймете, – с ненавистью отвечала Таид. – Марс – это мир, который не смог спокойно умереть, и до сих пор даже не захоронен – крысы и грифы растаскивают его кости. Его надо захоронить. Вы бросили вызов Шангу, а я бросила вызов Марсу. Поглядим, кто сильнее! Таид сделала знак старшему стражнику, и тот удалился. – Вы хотели найти свою подругу, капитан Винтерс, – продолжала она. – Пройти огонь Шанга ради чего?.. Ради любви? – с презрительной расстановкой сказала она, – Вы готовы рискнуть собственным драгоценным "Я" – ради чего? Ради какой-то Леланд? Вы все еще хотите, чтобы она вернулась? – Да. – Прекрасно. Вот она – ваша Леланд! Винтерс обернулся. 10 Леланд стояла перед троном со старухой – сумасшедшая старуха в черном плаще и дикая обнаженная женщина с веревкой на шее… Даже стражники улыбались при виде этого зрелища… «Она не изменилась, – лихорадочно думал Бэрк. – Нет: она стала лучше!» Он понял, куда и за чем стремилась Леланд – понял потому, что сам побывал в шкуре животного Шанга. Теперь ее нужно спасти… – Спасатель нужен сейчас вам, а не ей, капитан Винтерс, – многозначительно сказала Таид, будто читала мысли. Леланд направилась к Бэрку. Старуха на троне закудахтала. Стражники напряглись, но Таид подала знак, и стражники отпустили веревку. Леланд зарыдала и упала к ногам Бэрка. Бэрк поднял ее и прижал к себе как малого ребенка. Он нашел ее. Теперь они навсегда были вместе… Навсегда ли? – Пора… Отведите их в сад Шанга! – приказала теневая королева Валкиса. 11 Они стояли, обнявшись на арене амфитеатра. На ступенях выше защитной стены волновались посетители этого странного зоопарка, где водились первобытные звери, бывшие когда-то разумными существами. Ударил гонг, начинавший представление и вызывавший на арену… Кого?.. Что еще придумала для них Таид?.. И с разу же с ударом гонга, как по рефлексу, в саду появились первобытные антропоиды всевозможных мастей и направились к арене амфитеатра. Эти твари шли осторожно, источая зловоние, с опаской обхода бирюзовые плиты бассейна. Над ними закружились встревоженные птерозавры, в бассейне шевелилась какая-то нечисть. Леланд в ужасе схватила Бэрка за руку и потащила с арены. Он догадывался, а она знала, что сейчас должно произойти. Толпа марсиан на ступенях заорала и засвистела, приветствуя участников состязания, как на каком-нибудь спортивном зрелище, но ор и свист вскоре сменился звериными воплями и рычанием – звериными и человеческими одновременно. – Шанга! Шанга! Шанга! – приветствовали участников марсиане. – Шанга! – в ужасе повторила Леланд. Их преследовали… Леланд тащила Бэрка в какие-то только ей известные закутки этих дворцовых дебрей, чтобы спасти от… Бэрк наконец-то понял, что подготовила напоследок марсианская королева: теперь их преследовали не марсиане, а дегенерировавшие в обезьян ЗЕМЛЯНЕ – их соотечественники, покорные рабы Шанга! Бэрк зарычал, призывая Леланд остановиться, но она ускорила бег, беспрерывно повторяя: – Шанга! Шанга! За ними гнался мохнатый дриопитек на ранней стадии эволюции, следом неслась стая или свора близких и дальних сородичей из всех остальных стадий; удрать от них не было никакой возможности, спрятаться – негде, и Бэрк силой остановил Леланд, чтобы не дразнить этих зверей. Их немедленно настигли, схватили и поволокли на арену. Бэрка чуть не стошнило. Вроде бы, в этой своре он мог отличить неандертальца от питекантропа, он кое-что слышал про хомоэректуса и австралопитека, и хотя эти представители рода человеческого были совсем уже в скотском состоянии, но не к этим Бэрк испытывал отвращение. Другие… Бесформенные скоты, не-люди, не-гоминиды, бегающие на четвереньках, мохнатые, грязные, с неоформленными приплюснутыми крокодильими черепами с костяными черепами на макушке, клыкастые, хвостастые, с красными неподвижными глазками… Все темные силы земной человеческой эволюции – наоборот были представлены в этом марсианском зоопарке для воспитания вырождающихся марсиан. Бэрка тошнило при мысли, что и он в конце концов происходит от этих кошмарных тел. Какое уважение могли питать марсиане к подобной расе? Раздался новый удар гонга, и орава скошенных лбов поволокла Бэрка и Леланд к бассейну с мускусным запахом земноводных рептилий – вода была взбаламучена этими существами, они с нетерпением ожидали добычи… Вот в чем дело, подумал Бэрк: Дойти до общего предка и дальше, дальше, дальше, к предку млекопитающих, до чешуи, до жабер, до яйца, снесенного в горячую вулканическую грязь, до самого последнего червяка, до самой последней пиявки, до самой последней (или первой) ступеньки – дрожащей и слизеобразной… Крик: – Шанга! Шанга! Нечто холодное дрожащее и слизеобразное скользнуло по ногам Бэрка, и его стошнило на спину какого-то гоминида… Его уже не держали… Вся эволюционная свора антропоидов стояла на арене у бассейна, подняв глаза к небу. Там, над толпой, зависли призмы Шанга, начиная медленно пламенеть. Бэрк сразу понял опасность, схватил Леланд, чтобы вывести ее из толпы, но было поздно – первый смертоносный и нежный луч коснулся его кожи… Он опять почувствовал трепет зверя. Он подумал об Озере – приятно ли постоянно жить в такой влажности? Он подсознательно вспомнил себя в эмбриональном состоянии – получалось, приятно! А из Озера на берег уже выползали и спешили в лучи Шанга обаятельные земноводные рептилии… «Стану ли я таким крокодилом? – размышлял Бэрк. – Интересно, в кого превратится Леланд? В амебу?..» 12 Двойное солнце Шанга обжигало Бэрка. Он видел королевскую ложу, откуда древние короли Валкиса наблюдали за боями гладиаторов. Сейчас там находилась Таид, рядом с ней сидели Кор Хал и сумасшедшая старуха в своем неизменном черном плаще. Огни Шанга сияли и жгли. На арене наступила тишина, нарушаемая звериным сладострастным рычанием; энергия Шанга превращалась в нимб-полусферу и обволакивала арену; Леланд вытянула руки к двойному солнцу и сама казалась тонким пучком золотистой энергии; а Бэрк опять почувствовал, что впадает в детство и счастлив уже тем, что просто живет, существует, безразличный ко всему, кроме Леланд. Он все дальше и дальше уходил в Шанга – казалось, возврата не было, но его спасла Любовь к Леланд и насмешливый рев марсиан. Он сделал последнее усилие, отвел глаза от проклятого солнца Шанга и взглянул в лица Таид, Кор Хала, сумасшедшей черной старухи – все они сейчас были на одно Лицо: Лицо Толпы, беснующейся на трибунах амфитеатра, и походили на зверье, сладострастно извивающееся на арене, ничем не отличались от этих скотов. Леланд стояла на четвереньках у его ног, как преданная собака… Бэрк вдруг с ликованием понял, что лучи его не берут! Шанге не взять его! Наверно, небольшая доза энергии в кабинете Кор Хала сработала наподобие вакцины, и организм Бэрка, переболев, получил иммунитет против Шанга… Бэрк схватил Леланд и потащил ее прочь из этой адской полусферы. Леланд рычала, пинала его ногами, царапала ему лицо; тогда Бэрк ударил ее, и она бессильно повисла у него на плече. Он пинал, переступал через извивающееся зверье, спотыкался, падал, вставал, снова падал, чувствуя на себе презрительный наблюдающий взгляд королевы Марса. Жжение лучей ослабло и совсем исчезло. Бэрк был жив, здоров и силен, он выбрался из круга. Он уносил Леланд в рощу и уже не боялся лучей Шанга, хотя и не хотел оглядываться на притягивающий наркотический свет. Но все же он оглянулся и горделиво посмотрел на королевскую ложу прямо в глаза Таид. Он встретил ее уверенный взгляд и прочитал в нем: «Браво, капитан! Но вы все равно вернетесь к Шанга, капитан! Завтра же и вернетесь – я не прощаюсь с вами, капитан! До встречи!» Ее взгляд говорил это с полнейшей уверенностью. Возвращение Бэрка было столь же непреложным, как то, что поутру на Марсе взойдет солнце. И Бэрк, унося Леланд отсюда, подумал о том, что дело сейчас не в спасении Леланд. – Таид бросила вызов всем: и Земле, и Марсу, и всей Вселенной… и самому Бэрку. Пожалуй, ему следовало вернуться… 13 Когда Бэрк проснулся, уже наступила ночь, но Деймос еще не взошел – значит, ночь наступила недавно. Леланд терпеливо сидела рядом. Пока он спал, Леланд принесла воды и нарвала съедобных марсианских плодов, вроде яблок. Он грыз марсианские яблоки и пытался разговаривать с ней, но эволюционная пропасть между ними была еще слишком велика – как между первыми кроманьонцами, владеющими не речью, а сигналами, и утонченными эллинами, хотя и те, и те относились к одному роду хомо сапиенс. Эта первая кроманьонка была покорна, задумчива и благодарна своему спасителю, она понимала, что Бэрк вырвал ее из смертельного круга и готова была на все для своего спасителя. «Бежать с ней сейчас? Бесполезно», – подумал Бэрк. Он встал и жестом приказал ей сидеть. Леланд не пошла за ним. Взошел наконец-то Деймос и затеял на небе с Фобосом орбитальные игры. В этом диком райском лесу спали дикие звери Шанга. Наверно, спали. Бэрк отбросил огрызок яблока и отправился к центру леса, к арене, в поисках выхода. «Нет, отсюда не убежать… – подумал Бэрк. – Да и надо ли убегать?» Ему не хотелось убегать. Он уже чувствовал, что принял внутреннее решение, но еще не сформулировал его для себя. Планы Бэрка сейчас, пожалуй, и невозможно было сформулировать, потому что развитие событий не зависели от Бэрка – вернее, зависели не только от него… Бэрк уже знал, что, вполне вероятно, погибнет еще до восхода солнца, но ему нечего было терять. Он был сильным, землянином, человеком, и разум пересиливали нем страх. Вот и стены амфитеатра, высокие и гладкие, – даже обезьяны не смогли бы взобраться наверх. Все туннели заблокированы, кроме того, по которому Бэрк пришел сюда. Бэрк вошел в «свой» туннель и добрел до решетки, где спали два стражника с факелами. Бэрк вернулся на арену. Провал еще до попытки… Слишком высоко… Его внимание привлекли металлические столбы с призмами Шанга. Они примыкали вплотную к стене и возвышались над ней… Слишком высоко, чтобы взобраться. Но для человека с воображением и, главное, с веревкой… Бэрк опять отправился в лес, нашел подходящие лианы и сплел и связал их в крепкий канат, к канату привязал разлапистую корягу. Метать лассо он не умел и прошел, наверное, целый час, пока после десятков неудач, коряга не зацепилась за стену и металлический столб. Подъем показался Бэрку очень легким, хотя при свете двух лун он чувствовал себя совсем беззащитным. Деревянная «кошка» выдержала его вес. Бэрк сбросил лиановый канат вниз и запрыгал вниз по ступеням амфитеатра. Вскоре перед ним опять стоял Королевский Дворец, огромный, темный, придавленный грузом тысячелетий. Свет из дворца пробивался в двух местах – внизу, в комнате для стражи, и наверху – свет одинокого факела. Там, наверху, и была Таид, – одна и без стражи – врагов здесь не было; никто из хищников Шанга не мог взобраться сюда; ни один марсианский варвар не посмел бы сделать это – такое могло прийти только в голову человека. Где-то там, в глубине Дворца обитали Кор Хал и сумасшедшая псевдо-Королева Валкиса, но они не представляли для Бэрка опасности – он уже шел по залам дворца, глаза привыкали к темноте, он крался между разбитыми трофеями, штандартами, статуями и гобеленами к одинокому факелу на третьем этаже. Одинокий сторожевой пост остался внизу. Здесь, как он и предполагал, стражи не было, хотя с точки зрения королевской безопасности, стражник был бы не бесполезной деталью на этом месте. Но у Таид здесь не было врагов. Кроме одного. 14 Бэрк бесшумно открыл дверь. Таид спала в огромной постели королей Валкиса при свете одинокого факела. В этой постели Таид казалась совсем ребенком – очень красивым, очень злым и очень опасным ребенком. Бэрк, не долго думая, безжалостно оглушил ее ударом кулака; она и проснуться не успела. Он связал ее поясами, заткнул ей рот носовым платком, взвалил Таид на плечо и унес из дворца. На удивление, все пока шло по плану – на удивление, легко… То, что казалось ему невозможным, легко исполнялось… «В сущности, – подумал Бэрк, – люди редко защищаются от невозможного». Яркий Фобос ушел путешествовать над той стороной Марса, стало совсем темно. Ему это было на руку. Бэрк вернулся в амфитеатр, поднялся с Таид на плече до края стены. Теперь ему предстоял жуткий прыжок с высоты на мягкий лесной газон. Но Бэрк уже верил в свою везучую судьбу… Он взял Таид на руки и полетел вниз, пытаясь приземлиться на спину… Все обошлось, если не считать расцарапанной спины и чувствительных ушибов. Таид еще не пришла в себя. Бэрк отнес ее в лес и спрятал в траве и лианах невдалеке от спящей Леланд; потом хотел было принести воды для Таид, как вдруг почувствовал, что наследница королей Валкиса лишь симулирует обморок… – Вы не во дворце, Таид, – сказал Бэрк. – Вы правильно поняли. Я перетащил вас в райский сад Шанга. Таид не подавала признаков жизни. – Нам надо сторговаться. Глаза Таид вспыхнули в темноте. – Кричать не надо, а то прибегут не стражники, а зверье, – предупредил Бэрк и вытащил кляп изо рта королевы. Отдышавшись, Таид прошептала: – Мы не сторгуемся. – Почему же? Ваша жизнь, Таид, дорого стоит. Одна ваша жизнь против моей жизни и жизни Леланд, и жизней всех тех, кого еще можно спасти в этом райском уголке. Велите разбить призмы, уничтожьте Дворец и все подпольные кабинеты Шанга, потом уничтожьте сад, Леланд и меня, напоследок. Я не буду сопротивляться. Сделайте это – и живите себе до глубокой старости, как ваша тронутая мать. – Не дождетесь! Страха в ней не было. Разума – тоже. Только гордость и ненависть. Бэрк сжал ее шею двумя пальцами… – Тонкая шейка, – сказал он. – Нежная. Одно небольшое усилие… Он слегка сжал пальцы. – Душите! – Таид даже усмехнулась, – Шанга все равно будет продолжаться и без меня. – Как? – Так сразу вам и скажи! – она уже смеялась над ним. – Впрочем, почему бы не сказать?.. Скажу, только отпустите и дайте сказать, – она села в траве, растирая горло. – Кор Хал возьмет все на себя, конечно. А вы, дорогой мой капитан Винтерс, не сможете убежать. Вы присоединитесь к этому стаду скотов. Ни один землянин не выйдет из Шанга! – Знаю, – ответил Бэрк. – Я разрушу, уничтожу Шанга, чтобы она не уничтожила меня. Таид посмотрела на него, голого, безоружного, сидящего на корточках перед ней и опять засмеялась. – Я беспокоюсь не о себе, Таид, – продолжал Бэрк. – Без сомнения, я буду абсолютно счастлив, бегая на четвереньках и кушая яблоки в вашем раю. Нет, Таид, дело не во мне и даже не в Леланд… – Продолжайте! Давайте свою «мораль»! – насмешливо подбодрила она. – У Земли тоже есть гордость, – серьезно отвечал Бэрк. – Земная гордость не уступает марсианской, и даже иногда превращается в гордыню. Мы, земляне, тоже бываем безжалостными и отвратительными. Но, в основном, Земля – добрая планета и населена существами, вышедшими в Космос не для зла и войны. Земляне сделали больше, чем другие миры, для эволюции Солнечной системы вперед, а не назад. Вперед, Таид! Я – землянин; я не могу допустить, чтобы мой мир обесчестили – тем более, обесчестили у меня на глазах. Я убежден, что Земля и Марс смогли бы многому научиться друг у друга, если бы авантюристы и фанатики с обеих сторон прекратили распространять вражду. Придушить бы их всех! – Так вот всех и придушить? – насмехалась Таид. – Взять и придушить?.. – Вы не разумное существо, Таид. Вы так же безумны, как и ваша мать. Вы безумней любого животного… Нет, вы даже не животное! Вы самый отвратительный зоологический объект, который я когда-либо видел! Я бы с величайшим наслаждением придушил! – Действуйте! – Не могу – к сожалению! Придется ждать до утра… Проснулась Леланд и вскрикнула, увидев Таид, но Бэрк сделал ей знак молчать. Леланд села рядом с ним, не отводя преданного взгляда. Утро близилось… Бэрк опустил голову на колени, пытаясь хоть ненадолго вздремнуть. Таид закрыла глаза и, казалось, спала. При свете солнца сад ожил. На ступенях амфитеатра начали собираться марсиане, приходившие сюда задолго до начала представления, как в клуб. Леланд поглядывала в сторону двойных призм. Бэрк видел, как ее охватывает нетерпение. Он разбудил Таид и увидел в ее глазах ответ на еще не заданный вопрос – она не изменилась, она была все той же спесивой и беспощадной наследницей королей Валкиса. – Я не буду вас убивать, – успокоил ее Бэрк. Она и не беспокоилась… Внезапно Бэрк повалил Леланд на траву и связал ее лианами, чтобы она не смогла выбежать на арену под огни Шанга во время представления. И время настало. Зрители собрались. В королевскую ложу вошел Кор Хал, ведя под руку старую сумасшедшую королеву. Ударил гонг, и утреннее представление началось. 15 Бэрк опять увидел пляску Шанга. Мохнатое антропоидное зверье с остановившимися глазами наркоманов, опять спешило к освещенному кругу со всех концов райского сада, а трибуны орали, подзывая артистов: – Шанга! Шанга! Шанга! Ленанд извивалась в судорогах и каталась по траве. Бэрк понимал, как она страдает, но сейчас ей мог помочь только огонь Шанга. Бэрк наблюдал за Кор Халом. Тот в смятении ходил в королевской ложе и разглядывал райский сад.. Бэрк знал, что или кого ищет марсианин. Призмы разгорались. Зловредные лучи Шанга опять пронизывали воздух. – Шанга! Шанга! Бэрку хотелось пойти туда, его неудержимо тянуло на арену, ему необходимо было опять испытать этот жар и безумие – даже ему было трудно удержаться. Он упал рядом с Леланд, терпевшей немыслимые страдания, и обнял ее. – Капитан Винтерс! Кор Хал звал его с верхотуры амфитеатра… Бэрк овладел собой и вышел из рощи, помахав Кор Халу рукой, как старому знакомому: – Я здесь, доктор! Марсиане отвлеклись от зрелища на арене и разглядывали это странное существо, не принимавшее участие в оргии животных Шанга. Кор Хал засмеялся и с удовлетворением помахал Бэрку рукой. – Идите к нам. Винтерс! – крикнул он. – Мне и здесь хорошо! – отвечав Бэрк. Кор Хал перестал улыбаться и задумчиво разглядывал Бэрка – доведение этого пациента-животного не соответствовало теории Шанга. – Идите к нам! – опять крикнул Кор Хал. – Не надо бороться с собственным "Я", Винтерс! Это бесполезно – все равно вы не сможете противостоять огню Шанга! – А где ваша главная жрица Таид? – спросил Бэрк. – Ей что, надоел этот спорт? – Наверно, скоро придет, – пожал плечами Кор Хал. – Она приходит и уходит, когда вздумается Вы соскучились по леди Таид? – Идите к нам, она скоро придет! – Я подожду ее здесь! Марсиане заорали: – Эй, обезьяна! Иди сюда! – Эта обезьяна изображает из себя человека! – Иди к своим собратьям, огонь Шанга ждет не дождется тебя! Насмешки марсиан не трогали Бэрка. Он стоял на солнцепеке – но не под лучами Шанга; и виду не подавал, что испытывает мучения. – Что ж, тогда завтра, – согласился Кор Хал. – А может, и послезавтра… Но ты все равно вернешься и войдешь в этот круг, землянин! Бэрк знал, что Кор Хал прав. Если он останется в этом райском саду, то рано или поздно присоединится к своим собратьям… Но сегодняшнее представление заканчивалось, и призмы затухали. Зверье разбрелось по саду, марсиане начали расходиться, и Бэрк понял, что время настало: – Подождите! – заорал он. Все с интересом оглянулись на Бэрка. Его обезумевший вид предвещал новое зрелище. – Вы не досмотрели спектакль! – кричал Бэрк. – Сейчас состоится продолжение спектакля! Бэрк приблизился к арене. – Эй, Кор Хал! – Помните, вы говорили мне о мудрецах Каер Ду, создавших Шанга? О том, что они погибли всего за одно поколение?.. Мы, земляне, – молодая раса. Мы еще близки к истоку, и за это вы называете нас «обезьянами». Пусть так. Но в нашей молодости наша сила. Да, мы медленно опускаемся по дороге Шанга. Но вы, марсиане, стары. Вы прошли больший путь по кругу времени, а конец смыкается с началом. Мудрецы Каер Ду исчезли за одно поколение. Наши нервы стальные, а у них были соломенные. Вот почему марсиане не практикуют Шанга, вот почему даже безопасная целебная Шанга запрещена в городах-государствах. Вы не смеете практиковать Шанга из-за того, что она стремительно приблизит марсиан к самому концу круга! – О чем рассуждает эта обезьяна?!! – заорал кто-то сверху. – Заткните ей глотку! – Включите Шангу! – Ату его!!! – Слушайте, слушайте обезьяну! – вскричал обеспокоенный Кор Хал. – Пусть говорит! – Верно! Слушайте обезьяну! – ответил Бэрк. – Только обезьяна знает, где найти леди Таид – вашу настоящую марсианскую королеву, а не эту старую вешалку! – Обезьяна оскорбила королеву! – взвыли марсиане. – Сейчас я вам покажу вашу настоящую королеву! – пообещал Бэрк. 16 Он направился к поляне, где оставил Таид. Он шел, не таясь от животных, и это зверье, бывшее когда-то людьми, уже принимало Бэрка за «своего». Он и был своим. Бэрк не знал, что именно он увидит, он только догадывался, что метаморфоза должна быть чрезвычайно быстрой, путь Шанга уже должен быть пройден, и эволюция сработаем до конца. Но он не мог знать и не мог угадать то, что увидит. Он осторожно приблизился, боясь смотреть на то, что сейчас было Таид… Он заставил себя смотреть, хотя его чуть не стошнило. Бэрк не знал, что такая форма жизни существовала… Бэрк даже не подозревал, что такая форма жизни могла существовать… Громадный лоснящийся червяк величиной с Таид… Глист? Пиявка? – но больше всего на свете это существо напоминало морскую миногу, хотя было сухопутным… земноводным?.. Эта земноводная минога, бывшая когда-то Таид, ползла прямо на Бэрка, конвульсивно сгибая и разгибая тело, она выпуталась, выползла из лиан, но на ней еще висело золотое ожерелье и пояс из золотых пластин, а там где у Таид были мочки ушей в кожу миноги вонзались маленькие золотые сережки. Но главным в этом существе, конечно, был рот – круглый, сосущий незакрывающийся рот с присосками и зубами – точь в точь, как у миноги или пиявки. Это животное состояло из одного большого рта и волочащимся за ртом желудком с анальным отверстием. И еще: у этого создания еще оставались глаза Таид, глаза уже заплывали и уходили под кожу в процессе эволюции «наоборот», но они еще видели мир, и последнее, на что с ненавистью смотрела Таид, было капитаном Винтерсом. Бэрк не знал, как ухватить ее, чтобы отнести на арену – минога была отвратительна и небезопасна, но она ползла и ползла на него, и Бэрк просто пошел на арену, а минога ползла, ползла, ползла за ним, на запах своего врага. Два крупных питекантропа перестали драться за самку и с ужасом уставились на миногу. Она выползла на арену вслед за Винтерсом, теряя золотое ожерелье… – Узнаете? – закричал Бэрк. – Наследница королевского рода Валкиса! Минога извивалась, качалась, ползла и блестела на солнце… – Вот оно – ваше начало! – орал Бэрк. Лица марсиан помертвели. Кор Хал стоял, вцепившись в край арены. Старуха– королева поднялась. Потрясение было так велико, что сознание, как видно, вернулось к ней… Она узнала дочь… Хотела крикнуть или что-то сказать, но закрыла глаза, бросилась со стены и разбилась на арене. Марсиане оцепенели при виде этого зрелища… Потом, как загипнотизированные сомнамбулы посыпались вниз, – мстить за свою королеву. Те, кто остался жив, бросались с ножами на Бэрка, но их уже встретили животные Шанга, сбежавшиеся со всех концов райского сада. Трудно назвать «битвой» то, что происходило на арене; ножи, шпаги и кастеты против клыков, когтей и звериной силы; в этой кровавой свалке земляне и марсиане мстили друг другу за поруганную честь обеих планет, двух соседей по дому. Слепая минога Таид беспомощно извивалась под ногами толпы, а Кор Хал в беспамятстве вонзал и вонзал в нее шпагу и никак не мог прикончить; наконец ее растоптали и размазали черную кровь но арене… Из дворцовых туннелей на арену бежали стражники. Сражение уже растянулось по всему лесу. Вода в озере покраснела от крови, а падавшие в воду трупы пожирались на глубине никому не ведомыми существами Шанга. Бэрк не участвовал в битве. Он освободил Леланд от пут и бежал с ней к пустому туннелю, как вдруг услышал зовущий голос Кор Хала: – Бэрк Винтерс!.. К туннелю из последних сил брел сам Кор Хал, волоча по траве шпагу с черной кровью Таид. Можно было бы уйти от него, но голос и взгляд Кор Хала были такими просящими: «Убей меня!», что не принять вызов было бы подлостью… Говорить уже было не о чем. Бэрк стоял безоружный, открыв грудь и ожидая нападения. Они сводили личные счеты. Кор Хал поднял шпагу и с дрожащим клинком с черной кровью Таид пошел на Бэрка. Бэрк с брезгливостью пальцем отвел клинок и сделал то, что не сделал с Таид – двумя пальцами задушил Кор Хала… С Шангой было покончено. Бэрк в последний раз оглядел райский лес… Теперь, пожалуй, с Шангой было покончено. Еще поубивают друг друга, устанут и разбегутся в ужасе, и живых тут никого не останется, кроме неведомого создания в глубине озера. Бэрк и Леланд пробежали туннель и по развалинам Валкиса спустились к Каналу. К вечеру, пройдя пустыню вдоль этого ручейка, они обнаружили пустой геликоптер Кор Хала. Бэрк поднял геликоптер в воздух, и они полетели в космопорт Кахора. Бэрку хотелось обо всем забыть, но он понимал, что золотой огонь Шанга прожег его насквозь, и знал, что ему во сне будет являться не прекрасное лицо Таид, а ее золотистые глаза над черным круглым ртом с присосками и зубами. Бэрк оглянулся на свою прекрасную кроманьонку… Скоро, скоро она вернется к Себе, пятно Шанга сотрется, и она станет прежней Леланд, которую он любил… «Но вернешься ли ты в себя, капитан Винтерс? – услышал он голос леди Таид. – Может ли дикое животное Шанга стать когда-нибудь самим собой?..» Капитан Винтерс не знал ответа. Примечания Миноги – надкласс 1. БЕСЧЕЛЮСТНЫЕ, самые примитивные из известных позвоночных. Класс КРУГЛОРОТЫЕ – наиболее примитивная группа позвоночных. Рот сосущего типа, подвижные челюсти отсутствуют. Ведут паразитический образ жизни. Они не только присасываются к жертве, но и часто въедаются в ее тело, проникая глубоко внутрь, становясь временными внутренними паразитами. Строение упрощенное, кожа голая, глаза недоразвиты, во внутреннем ухе имеется полукружный канал. Промышленного значения не имеют.