Двадцать девятого июня 1967 года Джейн Мэнсфилд ехала в Новый Орлеан по девяностой магистрали вдоль судоходного канала Риголетс, тянущегося между озером Понтчартрейн и Мексиканским заливом. Было около двух часов ночи, и двадцатичетырехлетний Ронни Гаррисон — молодой человек, вызвавшийся отвезти ее, — хотел нагнать время и потому торопился. Перед тем как в полдень появиться на телевидении, Джейн надо было немного поспать. Еще спереди сидел Сэм Броди, адвокат Джейн, а ее дети, Мария, Золтан и Мики-младший, свернувшись калачиками, спали на заднем сиденье. Они выехали из Билокси, штат Миссисипи, сразу после того, как Джейн закончила выступать в ночном клубе-ресторане «Гас Стивенс», принадлежащем отцу Гаррисона.

Внезапно пустой отрезок пути заволокло туманом. И прямо перед ними из тумана выползла большегрузная фура, волоча за собой облако взвеси, похожей на антикомариный спрей. К тому времени, как Гаррисон смог сориентироваться, стало понятно, что они едут слишком быстро, чтобы остановиться. На большой скорости они врезались прямо в зад грузовика; столкновение былотаким сильным, что Гаррисон, Джейн и Броди погибли сразу же. Верх машины был срезан, как крышка банки со шпротами. Дети, которых вытащили из искореженной машины, остались, на удивление, совершенно целы. Полицейские, побывавшие на месте столкновения, отметили, что голова Джейн Мэнсфилд была практически оторвана от тела. Ее смерть наступила приблизительно в 2:25 ночи.

В это время Антон ЛаВей спокойно работал в кабинете своего дома в Сан-Франциско, вырезая фотографии из немецкой газеты Bild Zeitung, фотографии, сделанные Уолтером Фишером, изображали Антона, возлагающего цветы на могилу Мэрилин Монро. Уже перенеся вырезки в один из своих альбомов (с эмблемой Церкви Сатаны), ЛаВей вдруг увидел, что с другой стороны вырезки — статья о поездке в Ирландию, от которой Джейн была вынуждена отказаться. ЛаВей с огорчением обнаружил, что, вырезая заметку о Мэрилин, случайно разрезал фотографию Джейн прямо по шее.

Через пятнадцать минут раздался звонок — звонили из лос-анджелесского отдела Associated Press по поводу трагической смерти мисс Мэнсфилд и просили прокомментировать. Репортер, как выяснилось, узнал имя и телефон ЛаВея из записной книжки, которая была с собой у Джейн. Антон не мог сказать ни слова. Журналист, слыша, что на другом конце провода молчат, продолжал наседать на ЛаВея, требуя, чтобы тот сказал, знает ли он, что в результате катастрофы голова Джейн была практически отрублена. ЛаВей повесил трубку. Та цепь происшествий, которая увенчалась в итоге гибелью Джейн, была известна ему слишком хорошо, а репортерам же знать о ней пока было неоткуда. Должно быть, именно в этот момент в мозгу у ЛаВея зазвучали его собственные ритуальные слова, требовавшие расплаты за содеянное. Дело в том, что некоторое время назад Антон наложил проклятие — но не на преданную ему ведьму Джейн, а на ее адвоката Сэма Броди, — после того как вытерпел со стороны последнего чересчур много насмешек, оскорблений и клеветы. Несмотря на множество устных предупреждений и ряд достаточно красноречивых инцидентов, Джейн, похоже, не смогла все-таки полностью отделаться от Броди. Даже в ту ночь, когда умерла.

Когда Джейн Мэнсфилд попросила Антона ЛаВея о встрече — это было осенью 1966 года, — она уже была самой известной платиновой блондинкой в Америке. Начиная с самого ее первого удачного появления на сцене в шоу «Избалует ли успех охотника за бриллиантами?» в 1950-е годы (в 1957 году шоу было перенесено на экран), экстатические возгласы Джейн и фирменный розовый цвет, который она обычно носила, восхищали корреспондентов. Говорили, что Джейн Мэнсфилд изобрела «розовый журнализм». Без всякого сомнения, там, где она появлялась, всегда сияли вспышки фотоаппаратов. Джейн прошла длинный путь от призов на конкурсах красоты и появлениях в шоу на открытиях торговых центров до съемок в нескольких фильмах в Европе, помимо тех, в которых она снялась в США. Но Джейн обнаружила, что ее истинная сила была в непосредственной работе на публике — в ночных клубах, на ток-шоу, на приемах. Там, где она могла взаимодействовать с аудиторией спонтанно. Ее сорокадюймовый бюст, великолепное чувство юмора и игривое возбуждающее поведение постоянно ставили ее в центр внимания публики.

В компании небольшой свиты очарованных мужчин она находилась в Сан-Франциско, готовясь к ежегодному кинофестивалю. Джейн слышала об Антоне и его Церкви Сатаны и настаивала на том, что ей необходимо встретиться с Верховным Священником сатанистов. Местный агент, который занимался Джейн в Калифорнии, решил, что это хорошая идея — Джейн Мэнсфилд и Антон ЛаВей вместе оказались бы великолепным информационным поводом, они даже могли настолько заинтересовать Херба Каэна, что тот написал бы об этом в своей колонке. С того момента, как они увиделись, Джейн сильно увлеклась Антоном, и это увлечение быстро переросло в наваждение. Он был чем-то, с чем Джейн никогда ранее не встречалась. По профессиональным причинам Джейн была вынуждена постоянно иметь рядом с собой подобострастных мужчин, которые занимались ее делами и промоушеном. Подражая опыту Мэй Уэст, она уже знала, как выгодно быть красивой блондинкой, окруженной роняющими слюнки поклонниками. Но Джейн не принадлежала к типу «повелительниц». Напротив, в сексуальных отношениях она больше склонялась к подчинению.

В течение первых нескольких часов, что они провели вместе, Джейн призналась Антону в своих ошеломляющих сексуальных пристрастиях, в своих страхах, которые касались ее проблем, связанных с судебным разбирательством с ее бывшим мужем (Мэтт Симбер обвинял Джейн в том, что она была негодной матерью), и откровенно рассказала ему о ее отношениях со своим адвокатом Сэмом Броди, которые очень расстраивали ее. Его безумная ревность с течением времени делалась все опаснее и опаснее. Встретившись с Джейн в Лас-Вегасе, Броди предложил представлять ее интересы в деле против Симбера. Но вскоре Броди, уже женатый, почти сорокалетний и почти на голову ниже ростом, чем Джейн, стал самым навязчивым поклонником. И несмотря на то что он с точностью почти до наоборот не соответствовал тому, что Джейн находила физически привлекательным, она пошла на эти отношения с Броди, потому что вообразила, что это поможет ей выиграть дело о сохранении при себе своих четырех детей. Почти сразу же Джейн раскаялась в этом решении. Броди оказался отчаянно ревнивым, замучив Джейн всевозможными претензиями. Она пыталась как-то выпутаться, но Броди становился все более и более требовательным, используя ее тянущийся процесс для того, чтобы манипулировать ею и все глубже втянуть ее в их взаимоотношения.

Антон задавался вопросом о реальной степени наивности Джейн в деле Броди, но предложил ей сделать все возможное, чтобы как-то разрядить ситуацию. Раньше у Джейн не было интереса к оккультным темам, но у нее была искренняя тяга к знаниям, и она была заинтригована философией, которую исповедовал Антон. Она попросила наложить проклятие на Симбера, так, чтобы тот проиграл судебное дело. Антон согласился. В течение нескольких недель Джейн выиграла дело, и ей предоставили возможность жить со всеми своими детьми от трех браков.