Именно по этой причине я уничтожил «пещерную систему». Я хотел создать форум, а не жестко структурированную группу для полезных чужаков, отбросив неудачников, которым нужно полагаться на группу. После реорганизации я стал более свободен в выборе. Меня больше привлекают те люди (и я готов оказывать им поддержку), кто использует свое отчуждение: так, большинство лидеров обычно отличаются чем-то от прочих. Группа поддерживает зависимость от мнений и заблуждений для укрепления своего могущества в большей степени, чем личная практика магии, как это описывает «Сатанинская Библия». Вместо поощрения самодостаточности и искреннего скептицизма, я вижу, что моя группа впадает в слепую веру и нездоровый антропоморфизм. Это не то, что я предполагал, и поэтому сделал шаги к тому, чтобы вернуть Церковь Сатаны обратно на путь». ЛаВей разработал дьявольский способ «очищения дома», который со временем уничтожил большую часть рутины и административной деятельности, которые, как чувствовал ЛаВей, затмевали истинное предназначение организации.

Изменив приоритеты в созданном им мире, ЛаВей стал более избирателен в своих встречах. Его дом больше не был открыт для любого пришедшего с улицы, желающего его послушать. Из-за этого, показавшегося внезапным, перерыва в деятельности поползли слухи о конце Церкви Сатаны и смерти ЛаВея.

Разумеется, были те, кто хотел продолжать групповую деятельность. Вместо того чтобы понять, в чем состоит смысл тех изменений, которые осуществил ЛаВей с движением Церкви Сатаны как сферой «культа», где вся деятельность жестко определяется центральной фигурой, некоторые члены Церкви стали считать, что ЛаВей предал их, прекратив собрания единомышленников. Были и такие, кто просто считал, что с ЛаВеем что-то не так с 1966 года, кто полагал, что может заниматься тем же, чем занимается ЛаВей, и при этом больше преуспеть. Группы отпочковались по всему миру. Антон узнавал об этом из газет. Многие из этих групп заявляли о своем более знаменитом происхождении, чем первоначальная группа ЛаВея, многие были созданы разозленными бывшими членами Церкви Сатаны: Церковь Сатанинского Братства, Ordo Templi Satanas, Орден Черного Овна, Храм Сета, Храм Малой Матери, Церковь S. А. Т. А. N.. Орден Ваала, Сатанинская Церковь, Ортодоксальная Церковь Сатаны и Церковь Сатанинского Освобождения — лишь некоторые своими названиями указывали на ЛаВея. Большинство из них находились на уровне «Детей пустыни», комического дуэта Лорела и Харди, и не продержались вместе и нескольких лет. Распри и ревность были их постоянными проблемами. Некоторые отпускали унизительные замечания, которые ЛаВей пропускал мимо ушей как «нелепо самодовольные», а некоторые пошли демоническим курсом в лавеевском направлении.

В книге «Все, что вы хотели знать о колдовстве… но боялись спросить» Арлен Фитцджеральд, однако, обращает внимание на то, что «смертельные заклятия не поддаются противодействию. Сатанинская Церковь Антона ЛаВея получила некоторое признание и даже уважение в американском обществе благодаря его потрясающему чувству времени. Так или иначе, контркультура была готова к Сатанистскому священнику, и Антон был готов провозгласить себя Князем Тьмы…» Журналистка из Сан-Франциско Мерла Целлербах писала о современной версии инкарнации Сатаны в своей колонке в Chronicle: «каждая история успеха порождает подражателей… Но до сих пор ни один из энтузиастов Черной мессы не смог составить серьезной угрозы ЛаВею в его выдающейся роли «адвоката Дьявола»».

Несмотря на изменения в структуре организации, известность ЛаВея не уменьшилась с середины 1950-х годов. В1975 году Дик Рассел написал весьма проницательную статью «Антон ЛаВей — сатанист, который хочет править миром» для журнала Argosy, проследовав за Антоном из Голливуда в Дуранго, чтобы снять интервью с ЛаВеем в Мехико для фильма «Дьявольский дождь». Он описывал ЛаВея как «разностороннего, но недоступного публике. Перемещаясь между тремя калифорнийскими домами и убежищами на востоке США и в Европе, он стал почти мифическим затворником». Рассел соединяет чисто личное восприятие ЛаВея с многочисленными фактами, делая из своей статьи почти художественное произведение, описывая глубокое впечатление от встреч с ЛаВеем. В результате появился чарующий портрет пугающе привлекательного человека, таинственного, сверхвосприимчивого, очень изменчивого.

Внезапно я рассмеялся. Вскоре засмеялась и вся терраса и ЛаВей, казалось, что весь ресторан, весь мир должен был смеяться.

Слезы стояли в моих глазах, когда я бросил на него взгляд. Он поднес бокал с вином к своим губам, ухмыляясь, как большой усатый кот. Его усмешка вернула меня к реальности. Я попытался сформулировать в уме следующий вопрос:

— …Вы верите в то, что оставите след в истории? — Вопрос вырвался у меня так быстро, что застал ЛаВея врасплох.

Он поразмыслил с минуту, затем ответил: «Я показался бы сентиментальным, если бы ответил, что нет. Я искренне убежден, что через сто лет, когда большинство участников уотергейтского скандала будут давно забыты, люди будут знать, кем был Антон ЛаВей. Эгоистично, как это может показаться на первый взгляд, но я так же искренне верю, что я делаю нечто способствующее самопознанию человека. Даже если это всего лишь крошечный, совсем крошечный шажок».

Фред Харден в статье о ЛаВее в журнале Hustler в 1979 году перебрасывает мост между лавеевской шумной публичностью 1960-х — начала 1970-х годов и тем, что ЛаВей называет «второй волной» сатанизма, начавшейся в 1984-м. Подробная статья Хардена описывает читателям журнала интимные подробности отношений ЛаВея с Мэрилин Монро и Джейн Мэнсфилд и рассматривает непрекращающееся влияние ЛаВея на киноиндустрию.

Несмотря на все свои странности, ЛаВей остается человеком, который строго придерживается законов. Он сотрудничает с полицией в расследовании преступлений, особенно убийств, в которых имеются признаки колдовства или демономании. Он не курит. Пьет, но умеренно. И по-прежнему ценит женщин, особенно хорошо сложенных блондинок…

ЛаВей давно отошел от скандальных игривых выходок 60-х годов. Теперь он перемешивает свой эликсир сатанинской магии с реальным злом, заключенным в сознании, чтобы сделать мир более подходящим местом для демонов. «Мы, сатанисты, гордимся тем, что мы — леди и джентльмены, грешники, возможно, но, несомненно, леди и джентльмены».

ЛаВей действительно живет в мире Дьявола — в туманной пограничной зоне между сумасшествием и здравомыслием, приемлемым и возмутительным, между наукой и сверхъестественным, — и все же остается, по словам одного из его единомышленников, «всегда за пределом». ЛаВей утверждает, что лишь в этом пограничье вечности и безвременья, где пространственно-временные точки отсчета заморожены или не существуют, возможно зарождение магии и лишь здесь воля мага может быть спроецирована наружу таким образом, чтобы наложить его желания на принцип «этому быть».