Безусловно, это стало разочарованием, причем не только для суда. Дениц, фиксировавший каждый жест и каждое движение Биддла, отмстил:

— Было видно, что Биддл стремился прояснить эту историю, и как же он расстроился, когда из этого ничего не вышло… Но чувства юмора ему не занимать. Вы не заметили, как он толкнул Паркера локтем в бок после слов секретарши, что, мол, ее шеф за все 10 лет к ней ни разу не приблизился?

Шахт заметил.

— Да, это пример доброго, старого американского юмора.

Риббентроп недоумевал но тому поводу, что обвинение не стало подвергать его свидетельницу перекрестному допросу.

— Это хорошо или плохо? — спросил он своего адвоката.

Тот заверил его, что тревожиться не о чем.

Геринг верно понял этот жест.

— Конечно, обвинение желало продемонстрировать, что высказывания его секретарши всерьез не принимает. С одной стороны, это хитрость, с другой — рыцарский жест. Я бы на их месте поступил точно также.

— Риббентропа разозлила ваша фраза о том, что женщины смелее мужчин, — заметил я.

— Да, он сообразил, что я имел в виду. Он не решался заговорить об этом секретном протоколе, в соответствии с которым демаркационная линия была проложена заранее. В случаенападения, понимаете? Потому что тогда еще не было ясно, состоится ли нападение. Я все об этом знаю. Йодль знает обо всем по карте, а нам с Риббентропом известны все детали. Я предоставил ему возможность сказать об этом. А если у него не хватило на это пороху, то я об этом еще скажу в своем последнем слове, приберегу это на самый конец, можете быть уверены.

Утреннее заседание.

Обеденный перерыв. За обедом Шахт взялся его передразнивать. Опустив плечи, сгорбившись, он сонным, бесцветным голосом стал излагать:

— И вот я отправился в Лондон. Мистер X. встретил меня на вокзале. А потом я поехал переодеться! — Распрямившись, Шахт презрительно заметил: — И это речь министра иностранных дел Германии.

Не скрывал своего презрительного отношения и Нейрат.

— Уже по его манере речи можно было сразу определить, что этот пришедший в министерство иностранных дел человек понятия не имеет о том, что представляет собой внешняя политика. А тогда он строил из себя великого эксперта.

— Верно, верно, — с кислым видом вставил Папен. — Ни малейшего понятия! Это уже видно из того, что он говорит об антикоминтерновском пакте и Мюнхенском соглашении. Он просто не понимал, что делает!

Антикоминтерновский пакт был любимой мозолью Нейрата.

— Да, он ни слова не сказал о том, почему именно он отправился на подписание антикоминтерновского пакта. [15] Да потому что я от этого отказался! Я сразу понял всю опасность этой затеи. Но он по-рабски исполнял все, что хотел от него Гитлер, и совал нос даже в такие вещи, которые его совершенно не касались. Как послу в Англии ему вообще следовало держаться подальше от этого. Он же, будучи всего лишь нашим послом, очертя голову бросился подписывать этот договор, чем окончательно сбил с толку британцев. Это же такой афронт! Естественно, после этого британцы поспешили от него отделаться.

— Это было самым грубейшим нарушением дипломатического этикета, какое только можно себе представить, — нахмурился Папен. — И глупым, опасным дилетантизмом! И еще жалкой попыткой лишний раз пресмыкнуться перед Гитлером и готовностью подписать все, что только Гитлеру заблагорассудится — а, по возможности, даже упредить его очередную прихоть.

Он вспомнил историю с угрожающим посланием, которое Риббентроп намеревался направить Турции только потому, что с этим предложением выступил Гитлер. Риббентроп утверждал, что совершенно бесполезно пытаться отговорить Гитлера от этого, однако Папену не составило труда склонить Гитлера изменить мнение.

Вмешался и Дениц, до сих пор остававшийся лишь слушателем:

— У меня до сих пор не укладывается в голове, как Гитлер мог быть таким глупцом, что не сумел раскусить Риббентропа. Мне все же кажется, что он сознательно держал этого человека в статусе министра иностранных дел, чтобы самому поступать но своему усмотрению.

— Да — Риббентроп и его «связи», — включился в беседу Шахт. — Подписывает антикоминтерновский пакт с Японией, потому что у него связи с японцами, и заручается связями с ними через подписание этого пакта. Вот так и действовал этот аферист. Ни малейшего представления не имел о том, что творит.