– Ах, ты, маленькая интриганка! – Мари весело сбросила свой белый плащ, подбежала и схватила собачку за задние ноги. Лулу завизжала с таким отчаянием, будто ее тащили на живодерню. Но Мари ловко обхватила ее за живот, подняла, как ребенка, на вытянутых руках, покружилась с ней, потом прижала Лулу к себе и обцеловала всю ее усатую морду. И только после этого заметила на полу обгрызанный и растерзанный свой (очень дорогой) лифчик. Это была достойная месть за авиашоу. Что ж, Мари посчитала, что она ее заслужила.

– Противная Лулу! Злая собака! Вредная собака! – сказала укоризненно Мари, разглядывая бюстгальтер, но тут же засмеялась и шлепнула испорченной вещью Лулу по спине. Та опять истерически завизжала.

– Ну, хватит тебе, противная ворчунья! Имею я право куда-нибудь сходить без тебя? – Она снова подхватила Лулу и стала баюкать ее перед зеркалом. Визг Лулу сменился то ли на всхлипывание, то ли на всхрюкивание. В дверь позвонили.

– Входите! – Мари крикнула это по-русски и осеклась. Как она могла сказать по-русски? Значит, она себя выдала? Если по-русски, кого же она ждала?

Никто не вошел, но звонок повторился. Мари с Лулу на руках открыла дверь. На пороге стоял малознакомый ей господин. Кажется, она изредка видела его. Он жил этажом ниже, и иногда они встречались в лифте.

– Мадам! – Господин откашлялся и строго посмотрел на нее и на Лулу. – Если вы будете продолжать мучить собаку, я буду вынужден обратиться в полицию.

– Я не мучаю собаку, месье! Вы неправильно подумали. – Мари даже рассердилась.

Когда приходит не тот человек, которого ждут, это чаще всего выходит пришедшему боком. Но здесь наблюдался другой случай. Господин, по-видимому, не собирался сдаваться.

– Она визжала три часа подряд! – И, несмотря на то, что сейчас Лулу сидела на руках у Мари с самым благостным видом, он добавил недоверчиво: – Вы уверены, что можете справляться с животными?

– Но, месье! – Мари поняла, что дело не так просто, как кажется. Внутреннее ее раздражение перешло на меня и Ленку. Она ведь так и говорила, что на нее будут жаловаться соседи. – Этой собаке уже много лет, и все это время я прекрасно с ней справлялась.

– Видите ли, у моей жены часто болит голова. А когда еще визжит собака… Вы понимаете?

– Я понимаю. – Последнее высказывание пришлось явно не к месту. У его жены болит голова! И что, теперь весь дом должен из-за этого ходить на цыпочках?

– Видите ли, Лулу скучает только последние два дня. До этого она прекрасно справлялась сама.

– С чем справлялась?

Ах, какой он был нудный и недоверчивый, этот господин!

– Ну… готовила мне ужин, отвечала по телефону, в общем, я не могу на нее пожаловаться!

– Мадам! Вы не хотите меня слушать.

– Еще раз простите! – Мари закрыла дверь.

– Ну, что? Добилась? – спросила она Лулу, спуская ее с рук на пол. Та как ни в чем не бывало завиляла хвостом и стала наскакивать на свой висевший в коридоре поводок. Ну, что же, пора гулять. К тому же Мари изрядно проголодалась. Она надела джинсы и курточку потемней, забрала в пучок волосы, захватила сумку, специально приспособленную для прогулок, и взяла Лулу под мышку.

Эйфелева башня уже опять переливалась огнями. Но Мари хорошо знала, что по Марсовому полю ни в коем случае нельзя выгуливать собак. Боковыми улочками они с Лулу добежали до Дома инвалидов и, пользуясь темнотой, чтобы, не дай бог, их не увидел какой-нибудь полицейский, Мари пустила Лулу присесть под кустиком в дальней части сквера. Дальше пошло легче. Недалеко располагалось кафе, которое Мари хорошо знала. Повар здесь готовил прекрасный луковый суп. Не из бульонных кубиков, как почти везде, а на настоящем мясном бульоне. Суп подавался в глиняном горшочке с потеками (что свидетельствовало о том, что он действительно томился в духовке, а не был разогрет в микроволновой печи) и с толстой сырной коркой на поверхности только что поджаренного белого хлеба.

Аккуратно закатив совочком в пакет пахучие катышки Лулу, Мари оглянулась, будто она была исламской террористкой, опустила пакетик в уличную урну и вытерла руки влажной салфеткой. Теперь она вполне могла перевести дух.

В кафе, несмотря на чудесный вечер, народу было немного. Часть столиков была выставлена на террасу, но Мари предпочла уединиться в дальнем углу, где знавший ее официант освободил для нее маленький столик. Окна до пола отделяли их с Лулу от улицы, и в то же время Мари не чувствовала себя в замкнутом пространстве. Этим и прекрасен Париж – ты сидишь отдельно, но находишься как бы в общем пространстве – вот она улица, вот рядом люди. Они идут куда-то по своим делам, но ты не чувствуешь себя одинокой.

Официант принес на стол лампу. Какой-то человек в темном плаще за соседним столиком читал за чашкой кофе газету. Мари видела его со спины. Интересно, ждет ли он кого-нибудь? Ей захотелось увидеть его лицо и, может быть, с ним познакомиться. Она скинула на пол сумку с колен. Лулу громко тявкнула. Мужчина обернулся. Он оказался молод – около тридцати. Мари подумала: очень жаль. У него было приятное спокойное лицо. Мари, извиняясь, улыбнулась: вот как неловко вышло. Мужчина встал, наклонился, поднял ее сумку и подал ей. Лулу опять тявкнула, теперь уже благодарно.