Покосившись на часы, Бабаев отметил, что прошло шесть минут с уничтожения первого поста. Сейчас охранники и слуги в замке спорят, то ли гроза надвигается, то ли что-то взорвалось на железной дороге… Скоро начнут звонить и объяснений требовать… конечно, не ВИП-персоны позвонят, а те, кто отвечает за безопасность… Хозяевам тревожиться нечего, у них на всякий чих помощник…

Они неслись над дорогой, обсаженной елями.

– К дому? – спросил Гутытку.

– К дому, – подтвердил Бабаев.

Странное спокойствие снизошло на него. Чудилось Али Саргоновичу, будто шепнули ему на ухо, что завершатся его земные пути в самом скором будущем, минут через двадцать или двадцать пять. Кто шепнул, было неясно – может, невидимый ангел явился или какой-нибудь пришелец из вселенских сфер, питавший лично к Бабаеву теплые чувства. Однако мысль о смерти не ужаснула Али Саргоновича, даже не расстроила. Месть, свершаемая им, была справедливой и, во многих отношениях, полезной, как полезен вывоз мусора или другой санитарный акт. Но для него – точнее, для жизни, которую он мог прожить, – месть не имела смысла. Мертвых не воскресишь! Можно только последовать за ними, избавиться от горестных воспоминаний, уйти дорогой в никуда.

Замок возник впереди нагромождением стали, камня и стекла. Центральное здание с башнями и стрельчатыми окнами, слева и справа – флигели-пристройки, будто руки великана, обнимающие двор, широкая лестница, а перед ней, на асфальтированной площадке, сгрудились машины. Много машин, много охранников… Значит, все здесь, никто не уехал, подумалось Бабаеву.

– Приготовься, – сказал он Гутытку. – Помнишь, что делать?

– Прикрывать тылы, – ответил джадид.

Бабаев выпустил ракеты. Три разорвались на площадке, смешав кровавой кучей обломки машин и трупы людей, последняя, скользнув над лестницей, вышибла двери. Вертолет подбросило вверх – сначала сильными толчками от взрывов, потом, когда начал полыхать бензин, «Команч» закружило в потоках жаркого воздуха. Не обращая внимания на тряску, Бабаев снизился. Ракетный удар был силен и внезапен, но живых врагов еще хватало: в окнах появились люди, и десятка полтора охранников, отхлынув от пылающих машин, карабкались по лестнице. Раздался треск автоматных очередей, посыпалось стекло, взвизгнула над ухом пуля, но Бабаев точно знал, что не ему она предназначена и не джадиду – их дела еще не завершились.

Он ответил из пушек и стрелял до тех пор, пока не опустели магазины. Внизу уже ничто не двигалось, не шевелилось, лестница была завалена телами, но окна огрызались огнем. Приземлив вертолет поближе к дому, Али Саргонович схватил оружие, крикнул Гутытку: «Пошли!» и вывалился из кабины. Они побежали по лестнице. Приклад «громобоя» колотил Бабаева по левому бедру, сумка с боезапасом – по правому. Добравшись до разбитой двери, он вытащил гранату, дернул за кольцо, швырнул снаряд, потом второй и третий. Три взрыва, жужжание осколков, чей-то вопль, и мертвая тишина…

Бабаев нырнул в дверной проем. В этом здании было сорок комнат, лестницы, лифты, коридоры, но он не колебался, он знал, куда идти и где искать. До данным Центра совещались в левом флигеле, в зимнем саду, в особо защищенной зоне, недоступной для прослушки. Перед ней было еще одно помещение – кажется, биллиардная – и Бабаев предвидел, что там его ждут. Впрочем, ждать могли где угодно – углов и закоулков здесь хватало.

Он пересек высокий холл с балконом, протянувшимся вдоль дальней стены. Холл носил следы разрушения – был завален обломками мебели и статуй, среди них лежали несколько тел, посеченных осколками, в потолке зияла большая дыра. Гутытку, прикрывавший Бабаеву спину, двигался осторожно, озирался, точно охотник в лесу. Внезапно он вскинул автомат, грянули выстрелы, и на перилах балкона повис охранник.

– Хорошо стреляешь, джадид, – сказал Бабаев, не оборачиваясь.

Он изучал коридор, ведущий в левое крыло. Шесть дверей, в простенках – монументы, по четыре с каждой стороны… Похоже, египетские, и наверняка поддельные… Зато большие, подходят для укрытия.

– Следи за дверями, – бросил Али Саргонович джадиду, перебежал к первой статуе, потом – ко второй. Это было изваяние богини Мут или, возможно, Сохмет – голова львицы, тело женщины. Очень кстати, подумал Бабаев; Мут и Сохмет считались божествами битв и воинов.

За спиной вспыхнула перестрелка. Он обернулся, выпустил очередь, стараясь не задеть Гутытку, быстро сменил магазин. Два стража корчились на полу, третий лежал неподвижно. Джадид вытирал кровь со щеки.

– Ранили? – спросил Бабаев.

– Ерунда. Мало-мало зацепили.

Они миновали коридор с египетскими изваяниями и очутились в зале с журчащим фонтаном и мраморной лестницей, что поднималась на второй этаж. Не биллиардная, успел подумать Бабаев. Раздался выстрел, в правый бок, под ребрами, ударило, раскаленное шило проткнуло плоть, заставив покачнуться. Навылет, определил Али Саргонович, швыряя гранату. Справа навылет, но печень, кажется, цела. Он держался на ногах и был вполне боеспособен, а с раной в печени много не навоюешь.

Фонтан, разбитый взрывом, уже не журчал, а выплескивал воду из обломка трубы. Вода была розоватой – стрелок, ранивший Бабаева, висел на бортике лицом вниз, кровь заливала его затылок и шею.

Стараясь ступать твердо, Али Саргонович обогнул фонтан. Дальше виднелось в проеме арки обширное помещение с массивными шкафами, столами, обтянутыми зеленым сукном, и полупрозрачной стеной из стеклянных плиток. Столы и шкафы были повалены на бок и походили на торопливо сложенную баррикаду. За стеной смутным фантомом маячили цветущие кусты и невысокие деревья – кажется, пальмы.