«Кошки, должно быть, – подумал Егор. – Самое время для них».

Тут метрах в пятнадцати от него из-за дерева выметнулся красный язычок огня, и громко бабахнул выстрел. Пуля врезалась в доску над головой Сидорчука и оторвала от нее щепку. Та, жужжа как пчела, полетела вниз и царапнула Сидорчука по щеке. Он невольно отшатнулся, пригнулся и с прытью, неожиданной для громоздкого тела, нырнул в открытую дверь. В сенях Егор Тимофеевич приник к стене и затаился.

Отступление оказалось весьма своевременным. Следом за первой полетела вторая пуля, чиркнула об косяк и опрокинула в сенях ведро. Оно покатилось, громыхая и звякая.

– Подъем! – заорал Сидорчук. – Тревога!

Но все, не считая старушки Талалаевой, и без команды повскакивали со своих лежанок. Правда, повели они себя по-разному. Если хозяин спросонья сразу побежал спасаться в подпол, то маленький отряд Сидорчука начал действовать как нельзя лучше. Разобрав карабины, бойцы заняли оборону возле окон. Егоров сразу побежал во двор, где стояла машина. К счастью, на транспортное средство никто не покушался. Зато кто-то бежал по саду, осыпая цвет с вишен. Чуднов выстрелил наугад в темноту, но не попал.

– Василий, маузер! – гаркнул Сидорчук.

Чуднов выбежал в сени, держа в вытянутой руке маузер командира. Сидорчук схватил его и, как был, босиком рванул в сад за беглецом.

– Егор Тимофеевич! – умоляющим голосом крикнул ему вслед Василий и тут же бросился вдогонку.

Дальше обошлось без стрельбы. Сидорчуку не удалось увидеть противника. Человек, стрелявший в него, оказался проворнее. Он добежал до забора, перемахнул на другую сторону, треща ветками, пересек соседний сад и был таков. Через минуту где-то поодаль забрехали собаки.

Сидорчук тоже попытался с разгона перескочить через забор, но обломил сгнившую доску и грянулся оземь, рыча и чертыхаясь.

Чуднов помог ему подняться и осведомился:

– Не ранен, Егор Тимофеевич?

– Нет, слава богу! – ответил Сидорчук, озираясь. – Ушел гад! Ах ты, досада-то какая! Удрал! Ты хоть его видел? Запомнил?

– Куда там! – с сожалением признался Василий. – Видел только, как тень мелькнула. Проворный, гад!

– Проворный, – согласился Сидорчук. – А где все наши?

– Егоров к машине побежал, – объяснил Чуднов. – А этот, жандарм который…

– Ты при мне этого слова не говори, – оборвал подчиненного Сидорчук. – Я его на дух не переношу, понял? Фамилия у него есть – вот по ней и называй.

– Ганичкин, значит, – волнуясь, сказал Чуднов. – Он это… сначала рядом был, а потом я за вами побежал. Вот и все.

– Шкуру бережет, значит, – недобро усмехнулся Сидорчук. – Наградили помощничком…

Он не успел припечатать слово крепким ругательством. Где-то недалеко хлопнул выстрел из карабина, а потом все стихло. Сидорчук замер.

– Ну-ка, ходу! – скомандовал он тревожным шепотом, и они побежали через сад к воротам.

На пустынной улице было еще темнее, чем среди вишен. Лишь где-то вдали сквозь кроны деревьев пробивались слабые огоньки. Наверное, это горели фонари в центре города. Сжимая в руках оружие, командир и Василий принялись настороженно озираться. Сидорчуку показалось, что он слышит чьи-то шаги. Через минуту впереди и в самом деле возникла смутная фигура. Кто-то шел прямо на них.

– Стой! – сказал Сидорчук, поднимая маузер. – Кто идет? Ты у меня на мушке!

– Не стреляйте, Егор Тимофеевич! – послышался благодушный говорок Ганичева. – Это я!

В следующее мгновение из темноты действительно возник господин Ганичкин собственной персоной. Несмотря на некоторую вольность в одежде и заряженный карабин в руке, держался он с небрежным достоинством записного щеголя, прогуливающегося по бульвару.

– Представляете, я его почти догнал, – доверительно сообщил господин из бывших. – Когда вы устремились за ним в погоню через сад, я прикинул возможные пути его отхода и выбрал тот, что показался мне самым вероятным. Я бросился наперерез, но фора была слишком велика. Злоумышленник имел преимущество и грамотно им воспользовался.

– Это вы стреляли? – спросил Сидорчук. – Промазали, что ли?

– Да, именно я, – сказал Ганичкин. – Но у меня не было намерения его убивать. Пальнул скорее для острастки. Что ж, признаюсь, номер не прошел.

– Что?! Как это? Почему не имел намерения? Ты дал ему уйти, гад?! Да ты!.. – Сидорчук вне себя от гнева двинулся на Ганичкина.

Тот не дрогнул и неодобрительно сказал:

– Эх, Егор Тимофеевич! Зря вы так! Гнев, знаете ли, плохой советчик. Сами посудите, зачем нам еще один мертвец? Не разумнее ли было поймать его и выяснить, что он задумал?