Улучив момент, столь же деликатно сбиваю с ног второго. Но третий прыгнул мне на спину, а четвертый упал в ноги, дернул под колени, повалил, навалился, нашаривая горло. Дело принимало скверный оборот. Девушки визжали, хваленая французская полиция не появлялась, хотя сейчас ее противные сигналы «уа-уа-уа!» показались бы мне райской музыкой.

И тут налетел смерч! Торнадо по имени Алекс. Душившего меня он ударил ногой под ребра так, что у того что-то екнуло внутри, а когда он, скособочившись, вскочил, британец поймал его за руку, описал полукруг и орангутанг, как тряпичная кукла, исполнив сальто-мортале, улетел в аккуратно подстриженные кусты. Четвертый оставил меня, вскочил и тут же попал на прием – ноги мелькнули в воздухе, и жилистое тело хряско шлепнулось на асфальт. Все!

Я поднялся и машинально стал отряхивать одежду. Руки и ноги дрожали.

– Бокс? – спрашивает Алекс, кивая на приходящих в себя нокаутированных «беженцев».

Я киваю и в свою очередь спрашиваю:

– Айкидо?

Теперь кивает он.

– Зачем их калечить? И зачем нам неприятности с полицией?

– Точно!

Мы хлопаем друг друга по плечам и смеемся. Алекс нравится мне все больше. Похоже, что я ему тоже. И оба мы все больше нравимся нашим дамам. Оправившись от испуга, они бросаются к нам на шеи и покрывают совершенно искренними поцелуями. Приятно чувствовать себя рыцарями!

Дальше все идет по плану. Поздний ужин в «Куполь», роскошные апартаменты в «Шато Люмье». Небольшой отель в уютной вилле XIX века. Теплая августовская ночь. Аромат моря и цветущей лаванды. Лунный свет, падающий из высоких сводчатых окон. Смятые в борьбе простыни, серебристо-белое нагое тело.

– Кто ты? – спросила Юлия шепотом.

– Сейчас об этом трудно судить, – ответил я в подходящей к такому случаю уклончиво-романтичной манере. – Утром посмотрим.

– Но ты не такой, как все… И таких татуировок я никогда не видела…

– Это со мной бывает.

– А у меня такое в первый раз…

– Кхм-м… Что ты имеешь в виду? Неужели ты была девушкой?! А я этого не заметил и не оценил?! Прости, ради бога!

Она тихо рассмеялась.

– Я имею в виду – так. Так, как у нас было…

– Значит, это любовь, – говорю я. – Спи, дорогая, и не беспокойся. Это будет еще много-много раз.

Я не вру. Недоброжелатели упрекают меня в скоротечности связей, и совершенно безосновательно! Если женщина мне нравится, я могу долго быть постоянным. Очень долго. И три, и пять дней… Да что там, даже неделю! Я очень люблю фразу, которую как-то сказала мне работница загса: «Они познакомились ранней весной и любили друг друга до глубокой… осени».

Юлия верит мне и потому спокойно засыпает. Я нахожу в мини-баре бутылку старого «Талискера», выхожу на заплетенный плющом балкон, облокачиваюсь на перила и застываю неподвижно – голый, со стаканом шотландского виски в руке. Неспешно прихлебываю ароматную обжигающую жидкость, смотрю на бледную полную луну, напоминающую круг голландского сыра, на пустынную улицу, обсаженную дурманяще пахнущим кустарником… Хорошо, красиво, спокойно…

Я много езжу по миру, очень много. Чаще всего этот мир оказывается намного теплее и уютнее серой московской зимы. Италия, Австрия, США, Аргентина… Борсхана – там вообще жара, и там меня чуть не сожрали, в прямом смысле этого слова. Но во всех этих теплых и жарких странах мне холодно. Зима – она у меня в сердце[11]. Круглый год. Где бы я ни был. Мороз. Лед. На пляже в Малибу – мороз. Пески Сахары – ледяная крошка. В сауне с длинноногими красавицами, как… как в ледяной проруби с полярными акулами! Двусмысленные взгляды. Многозначительные шепоты. Внимательные уши. Опасные движения. Цепкие хищные пальцы. Всюду, всюду. Никуда не деться, не убежать. Это издержки профессии, об этом меня предупреждали еще в «сотой школе». Да я и не жалуюсь…

Но сегодня, сейчас, я почувствовал наконец: отпустило! Растаяло! Значит, я и правда в отпуске? Как здорово!

Неожиданно хлопает дверь телефонной будки в конце квартала. Темный силуэт уверенно движется в мою сторону. Осторожный звук шагов не разбудит никого в эту волшебную ночь… Наверное, это тоже счастливый влюбленный… Силуэт поворачивает к нашей вилле и попадает в круг света от фонаря. Я отступаю в тень.

Алекс!

В голове моей на какой-то миг опять все смешалось. Но на этот раз алкоголь тут ни при чем.

Зачем ему понадобилось звонить среди ночи? И почему он не воспользовался телефоном в номере? Может, не хотел разговаривать с женой при Кристине? Вполне возможно… Кстати, почему у него нет сотового телефона? Правда, его нет и у меня… Потому что мобильник – это пригретый на груди предатель: он выдаст твое местоположение, поможет отследить все передвижения и контакты, прослушать разговоры… Но это евангелие шпионов, нормальные люди о таких вещах не задумываются… А мне надо вести себя как нормальный человек и выкинуть из головы всю эту чепуху!

Я вернулся в постель. Юлия что-то промурлыкала и обняла меня за плечи. Я отодвинулся. Что за фамильярность… Мы еще не настолько близко знакомы…

Заснул я очень быстро. Как, впрочем, и всегда.

*

7 августа 2011 г. День

Среднесибирское плоскогорье

Самолет, летящий со скоростью девятьсот километров в час на большой высоте, кажется точкой, которая неторопливо передвигается из одного края неба в другой. Объект, летящий с той же скоростью на высоте сорок метров (уровень крыши типовой двенадцатиэтажки), даже разглядеть с земли трудно. Это просто размытая черта в воздухе. Ураган. Дикий вой. Лопающиеся барабанные перепонки. Ломающиеся ветки деревьев, осыпающиеся листья и хвоя. Разлетающийся в стороны шифер с крыш сельских домов. Тучи мусора и песка, которые закручиваются в воздухе наподобие торнадо…