Войдя следующим утром в класс, мы обнаружили на столе Марины Борисовны пышный букет цветов. В него была вставлена записка: «Раз рифмы Вам не по нутру, дарю цветочки поутру!» Но даже этот факт не смог развеять моего боевого настроя. Вооруженная фотографией перекошенной Риты, я чувствовала себя как разведчик, завладевший секретными документами в стане врага. Зябликова же, наоборот, была в крайне благодушном настроении, даже похвалила Таню за новый цвет лака для ногтей. Отчего Танька пол-урока сидела, гордо растопырив пальцы, как лягушка свои перепончатые лапки. Марина Борисовна, как ни старалась скрыть смущение и удовольствие по поводу полученного букета, все равно то и дело кидала на него мечтательный взор или поправляла головки цветков, которые казались ей поникшими.

На перемене между русским и литературой я отправила Филиппа гонцом к Зябликовой. И выжидающе наблюдала за тем, как он манит ее в мою сторону. Ритка сначала отмахивалась, но потом настороженно потопала за ним, Жанна блокировала метнувшуюся следом Таньку.

– Что тебе надо, кузнечик? – еле размыкая губы, процедила Ритка. – Говорила же, лучше не лезь!

И тогда я выложила Зябликовой все, что о ней думаю. А потом потребовала добровольно отказаться от моего брата и признать перед всем классом, что она подстроила всю эту грязную историю с мнимым воровством.

– С чего это? – криво ухмыльнулась Зябликова. – Девочка, ты белены объелась?

Тогда я сунула ей под нос свой трофей, и Ритка уставилась на себя с нескрываемым омерзением в бешеном взоре. Некоторое время она краснела, но потом вдруг выдохнула с такой силой, что меня чудом не унесло за километр, а затем побелела и рыкнула:

– Только попробуй покажи кому! – И, выхватив у меня фотографию, порвала ее.

– Это копия, – пыталась храбриться я.

– Плевать, – Ритка смерила меня уничижительным взором. – Ну, держись…

И кометой улетела куда-то по школьным коридорам.

– Ну что, – спросила подоспевшая Жанна. – Испугалась Зябликова? Вон как метнулась!

– Что-то я ничего не поняла. – Я стояла как прибитая ветром трава.

Рядом тревожно дышал Филипп.

После урока литературы Марина Борисовна попросила меня остаться. По ее виду я поняла – сейчас грянет буря. И приготовилась к худшему, совершенно не представляя, за что мне влетит. Может, Ромео все-таки узнал во мне метательницу каштанов?

– Лисицына, мне все же придется вызвать в школу твоих родителей! – на удивление тихо сказала Марина Борисовна. – Так дальше продолжаться не может.

– А что случилось? – робко спросила я.

– Что-что? На тебя опять жалуются. Будто ты шантажом занимаешься, – Марина Борисовна покачала головой. – Нехорошо, Алиса. Некрасиво!

– Я? Шантажом?..

И тут я осеклась, поняв, куда метнулась Ритка после нашего с ней разговора – конечно, в учительскую! И подала мою историю мести как шантаж. С чем трудно было поспорить. Но кто же мог подумать, что она привлечет к нашей войне учителей!

– Все вовсе не так, как вы думаете, – пыталась оправдаться я. – Зябликова строит из себя невинную жертву…

– Я не стану с тобой обсуждать, кто из себя кого строит, – перебила меня Марина Борисовна. – Предпочту для этого разговора твою мать. Тебе давались совсем иные характеристики. Не знаю, переменила ли тебя новая обстановка или родители не знают своей дочери. Думаю, нужно разобраться с этим как можно скорее. На благо всем!..

Войдя в педагогический раж, Марина Борисовна совсем потеряла связь с реальностью, и я поняла, рассказывать ей все перипетии последних недель бессмысленно – не поймет и не оценит.

Возле класса меня ждали верные Жанна и Филипп.

– За что она тебя? – сочувствующе спросила Жанна.

– Сильно ругала? – добавил Филипп.

– Родителей вызывает, – вздохнула я.

– Ну, тебе не привыкать, – махнула рукой Жанна. – А по какому поводу?

И мне пришлось рассказать все про наш провалившийся план мести. Планы всегда красиво выглядят на бумаге или в уме, а как доходит до воплощения – начинает твориться полный бардак. В моем воображении Ритка, дрожа от страха, падала мне в ноги с мольбами не распространять снимок по школе и обещала незамедлительно выполнить все мои требования. На самом же деле все вышло вовсе не так. Зябликова сгоняла к классной руководительнице и, состроив ханжескую мину, слезно рассказала, как злодейка Лисицына невзлюбила ее и теперь шантажирует направо и налево…

– Ну дела! – вздохнула Жанна.

– Просчитались, – подтвердил Филипп.

И они воодушевленно начали обсуждать возможные варианты дальнейшего поведения. Вызов моих родителей в школу их определенно не волновал. Да и мне грех было жаловаться. С тем послужным списком, который я тут расписала, беседа с родителями в школе была детским лепетом. Кажется, только заявление в милицию с возможным последующим арестом и пожизненным заключением произвели бы сейчас на Жанну и Филиппа достойное впечатление. Для меня же эта ситуация была невероятной, немыслимой, и как дальше быть, я не имела ни малейшего понятия…