— Она чрезмерно чувствительна, но ты не волнуйся за нее. Ведь именно ты была на ринге с Гектором. Но я знаю, каково это — состязаться с ним. Хочу спросить тебя напрямик… У тебя есть переломы? — Ариадна скользнула в помещение.

— Нет, я цела. Ну, все быстро зажило, — ответила Элен. Ариадна была женственной, мягкой и милой… Невероятно, чтобы хоть кто-то решился причинить ей боль. — А вы постоянно вот так деретесь? Я имею в виду — тренируетесь.

Ариадна помотала головой:

— Нет. Мы устраиваем учебные бои для поддержания формы. Парни бьются по-настоящему, когда нужно выпустить пар. И чаще всего схватываются Лукас и Гектор.

— Они не слишком ладят?

— И да, и нет, — осторожно заговорила Ариадна. — Гектор немного самоуверен… И очень гордится нашими предками и семьей. Ему не нравится, что мы откололись от Дома Фив. Не пойми меня неправильно… он не верит в ту чушь, которой занимаются Сто Кузенов. Но брату тошно осознавать, как наш Дом рушится, разделяется. А Лукас несет ответственность за то, чтобы не выпускать Гектора из узды. Лишь он способен это сделать.

— Да уж… Сложно оказаться отделенными от своей родни, — сочувственно произнесла Элен.

— У нас не было выбора, — с напряженной улыбкой ответила Ариадна.

— Это из-за того культа? — задала вопрос Элен. — Лукас не успел мне объяснить…

— Танталус и Сто Кузенов считают, что остался только один Дом. Поэтому теперь они могут поднять со дна океана Атлантиду, — сообщила Ариадна. — Вот отчего мы всегда живем на побережье. Бостон, Нантакет, Кадис [12] — места рядом с Атлантикой. Сционов тянет к нему…

— Безумие! — ляпнула Элен, хотя Ариадна была весьма серьезна. — В общем… разве Атлантида — не миф?

Мысль о городе, существующем под темными удушающими волнами, заставила Элен содрогнуться. Она сделала глоток сока, чтобы скрыть чрезмерную эмоциональность. Ариадна продолжила:

— А гора Олимп — вымысел? Или рай, небеса? Все зависит от твоих убеждений. Большинство Сционов верит в реальность Атлантиды. Проблема в том, что мы не можем до нее добраться, не завершив начатое. Сразу после окончания Троянской войны предсказательница Кассандра произнесла великое пророчество. Оно гласило, что, когда в мире останется один Дом Сционов, его представители смогут поднять Атлантиду и навеки заявить на нее собственные права. Сто Кузенов решили, что это касается их напрямую. Они заявили: если мы, полубоги, проникнем в Атлантиду, то обретем бессмертие, как боги Олимпа.

— Ого… — пробормотала Элен. — Почему ты с ними не согласна?

— Соблазнительно, верно? Если только не брать в расчет другую трудность. Когда все четыре Дома объединятся или останется хотя бы один полностью единый Дом, будет нарушено перемирие.

— Что?

— Перемирие, покончившее с Троянской войной.

— Но тогда просто победили греки. Разве они не перебили троянцев и не сожгли город до основания?

— Именно так они и поступили.

— Но было что-то еще?

— Дело в том, что с самого начала в войне участвовала третья сила. — Ариадна улыбнулась недоуменной Элен. — Боги. Они всегда сражались на полях битв вместе со своими детьми, рожденными от смертных, и любимыми героями. Они бились друг с другом, и от них зависел исход той войны. Их участие все запутало и усложнило. Сционы были на стороне греков, и им удалось заключить договор с Зевсом.

Ариадна объяснила, что Троянская война оказалась самой разрушительной в древности. Тогда разрозненные Дома объединили свои силы, чтобы создать одну гигантскую армию. Она смела большую часть западного мира, едва не покончив с цивилизацией. И для богов катастрофа оказалась почти такой же ужасающей, как и для смертных. Олимпийцы с самого начала вмешивались в троянские схватки. Некоторые даже лично спускались на землю, чтобы поучаствовать в битвах. Аполлон правил колесницей Гектора. Афина была вместе с Ахиллом. Посейдон воевал на обеих сторонах, меняя предпочтения так же часто, как приливы сменяются отливами. Даже Афродита, богиня любви, однажды сошла на поле боя, чтобы защитить Париса. Когда она уносила его прочь, спасая от неминуемой гибели, ее ранил в руку мечом один из греков.

— Ее отец, Зевс, увидел рану Афродиты и запретил ей возвращаться в Трою. Конечно, она не послушалась, что привело Зевса в ярость. Но тогда он все же решил повременить. Это случилось позже, когда его дочь Афина и его сын Арес чуть не отправили друг друга в ад — Тартар. Откуда и для бессмертных нет возврата. Вот тогда Зевс понял, что должен действовать. Троянская война разрывала на части его семью и угрожала его власти над небесами. Но вмешательство Зевса едва не оказалось слишком запоздалым. Ведь миновало уже десять лет с начала первой схватки. Все олимпийцы были замешаны в войну, и Зевс должен был заставить Сционов перестать сражаться. Он заключил сделку со смертными, предложив им кое-что взамен. Боги впутывались в человеческие тяжбы, а конфликт все затягивался… Греки и троянцы хотели только, чтобы их оставили в покое. И смертные, и Сционы жаждали, чтобы боги просто вернулись на Олимп. Тогда бы они согласились на перемирие.

Зевса это тоже вполне устроило. Он изрек, что, если Сционы закончат войну, он поклянется великой рекой Стикс, что боги вернутся на Олимп и перестанут вмешиваться в земные дела. Но прежде чем запечатать свою клятву, он пожелал получить гарантии. Ведь Олимп должен оставаться в безопасности. Объединение Сционов с греками ради победы над троянцами едва не разрушило обитель богов. И, скрепляя печатью великое перемирие и давая нерушимую клятву в том, он сказал следующее: он сам вернется и уничтожит всех Сционов, если Дома снова придут к единству.