— С превеликим удовольствием, — воскликнул Фрэнк, на ходу сбрасывая свои корабельные башмаки и расстегивая куртку.

Через несколько секунд они уже стояли обнаженные под горячими струями душа. Сьюзен льнула к нему, выгибая спину, как разнежившаяся кошечка. Она намылила губкой груди, живот и темный треугольник, где смыкаются бедра. Повернув ее, Фрэнк потер ей спину, затем купленным специально для Сьюзен шампунем с лимонным запахом намылил ей голову.

Хотя развернуться в кабинке стоило немалого труда, Сьюзен непременно захотела намылить, в свою очередь, Фрэнка. Она уделила при этом столько внимания некоторым частям тела, что ему потребовалась вся сила воли, чтобы удержаться и тут же не овладеть Сьюзен, прижав ее к кафельной стене. Он жаждал ее, но не в спешке, а с нежностью. Ему хотелось руками и губами продлить блаженство обладания. Чтобы она запомнила счастливый миг навсегда.

Закутав ее в махровую простыню, Фрэнк отнес Сьюзен в кровать и уложил под одеяло. Затем, отыскав в своей сумке последний целлофановый пакетик, Фрэнк растянулся рядом и крепко прижал ее к своей еще мокрой груди.

Сладострастно постанывая, Сьюзен открылась ему навстречу, готовая в тот же миг раствориться в его желании. Она пламенела под его неукротимыми ласками, отвечая Фрэнку восторженным шепотом.

Заставляя себя не спешить, Фрэнк медленно покрывал поцелуями ее шею, потом приник к ее груди теплыми губами и стал нежно втягивать в рот соски, пока она не издала негромкий стон, не в силах больше сдерживаться. Словно не замечая ее нетерпения, Фрэнк прижался лицом к ее животу, затем, раздвинув ей бедра руками, приник ртом к лону, медленно пройдясь по нему языком.

Сьюзен, извиваясь под сладостной тяжестью его тела, все теснее приникала к Фрэнку. Сжигающий ее огонь стал почти нестерпимым, и она в исступлении выкрикнула имя Фрэнка. Внезапно и он ощутил, что больше не способен подавлять желание. Он оторвался от нее на мгновение, в последнюю секунду вспомнив о презервативе. Потом в ответ на умоляющие стоны опустился меж бедер Сьюзен и вошел в нее единым порывом. Крепко сжимая ее в объятиях, Фрэнк наслаждался острой до боли близостью, всепоглощающим слиянием, сладость которого они разделили поровну. Через минуту Фрэнк опять припал к ее губам в страстном поцелуе. Его ритм убыстрялся, — подстегиваемый ее встречным движением, до тех пор пока они одновременно не достигли долгожданного пика наслаждения.

Сьюзен проспала всю ночь, свернувшись клубочком в объятиях Фрэнка, для которого эта ночь, даже несмотря на близость любимой, превратилась в кошмар. Стоило ему на минуту забыться, как что-то выталкивало его из сна. От мучительного сознания, что наутро ему не избежать решающего объяснения, сердце отчаянно билось, на лбу выступал холодный пот. Каким-то образом он должен внушить ей, что пошел на обман лишь ради ее спасения. Но Фрэнк боялся, что, узнав правду, Сьюзен наотрез откажется слушать все его дальнейшие доводы.

Но и откладывать объяснение больше невозможно. Какие бы последствия ни ждали его, через несколько часов ему непременно предстоит пройти это чистилище. Ради спокойствия души — его и ее!

Отказавшись от напрасных попыток заснуть, Фрэнк поднялся, когда за окном чуть забрезжило. Умылся и оделся, стараясь не потревожить Сьюзен. Осторожно пробрался в кухню. За окном снова туман, шел дождь, обещая сумрачный, безрадостный денек. Фрэнку сделалось ужасно не по себе. Он долго стоял без дела, тяжело опершись на стойку, вместо того чтобы приготовить кофе, сунуть в стиральную машину ворох полотенец, составить список продуктов, которые надо закупить в магазинчике по соседству для пополнения запасов на «Утренней звезде».

Пренебрегая своими обязанностями, Фрэнк вышел из кухни и снова направился в спальню; его одолевало одно желание — быть рядом со Сьюзен, несмотря ни на что. Стараясь не разбудить ее, он тихонько пристроился на кровати поближе к ней.

А, может, он напрасно беспокоится? Вдруг она, если выбрать удачный момент и найти верные слова, примет его объяснения как должное и совсем не рассердится? Может быть…

Ну и размечтался он! От игры воображения легче не станет. И в то же время нельзя отказываться от надежды. И Фрэнк не откажется, пока не упрется в тупик, из которого выхода действительно нет.

— Почему ты одет?

Фрэнка разбудил нежный голос Сьюзен. Он открыл глаза и сел на постели. Еще не исчезли по углам тени, но стало заметно светлее, чем когда он вернулся в спальню. Значит, я немного поспал, подумал Фрэнк и взлохматил волосы.

— Уайлдер, почему ты одет? — упрямо повторила Сьюзен, положив свою тонкую руку ему на бедро.

Он лишь смущенно улыбнулся.

— Мне не спалось, надоело ворочаться, вот и решил встать да приняться за работу.

Сьюзен, такая родная, лежала совсем близко, уютно свернувшись под одеялом, и испытующе глядела на Фрэнка заспанными темно-карими глазами. Пытаясь успокоить и ее, и себя, он протянул руку и отвел со лба Сьюзен непослушную прядь черных волос. — Но очень быстро почувствовал, что мне не хватает тебя.

— Но ты все еще одет, — мягко пожурила его Сьюзен, дернув пуговицу его рубашки. — Тебе следовало бы уже раздеться.

— Я собирался, — нетвердо сказал Фрэнк и поймал руку Сьюзен, добравшуюся в своих блужданиях до пряжки у него на поясе, — но вспомнил, что нам нужно сегодня переделать кучу дел. Я бы предпочел их не откладывать.