Суфий ожидающе смотрел на Шеравкана.

— Что? — сказал Шеравкан.

— Да вот то и значит: чильтаны его к себе взяли. Значит, был он человек не просто хороший, а как чистое золото. Не просто добрый — а добрый в ущерб себе. Не просто честный, а такой, что даже если смерть будет грозить, он и на волосок не соврет. Вот такой он был человек. Поэтому теперь у чильтанов. Понятное дело, родные убиваются — они же не понимают, что к ним большая радость пришла. Они думают, погиб, пропал — а на самом-то деле ему уж небось и край света выделили, за которым следить должен... и объяснили толком, как службу нести... и будет он теперь из конца в конец земли ходить под видом какого-нибудь незнатного человека — базарного мусорщика или прислужника в чайхане... следить, чтобы зло не смогло восторжествовать... данной ему святой силой проклятому злу препятствовать.

Суфий мечтательно улыбался — должно быть, ему хотелось когда-нибудь и самому сделаться чильтаном.

Шеравкан посматривал на Джафара. Тот не кашлял больше. Молча слушал, оперевшись на посох и склонив голову.

Неужели и в чильтанов не верит? — подумал Шеравкан с затаенной горечью.

— А как узнали, что умер? — спросил он, вздохнув.

— Узнали-то? — оживился суфий. — А он в бане работал. Банщиком, оказывается, работал. Шайку подать... одежду принести. Незаметный такой старичок — а на самом деле чильтан. Вот как получается! — Суфий восторженно посмотрел на Шеравкана. Взгляд его при этом остался все таким же тревожным. — А один человек возьми и поспорь с женой. Что мне, говорит, все эти святоши, все эти хаджи, которые в Мекке бывали. Подумаешь, говорит. Плевал я, говорит. Ничего особенного. Я, говорит, вообще могу за одну ночь в Мекку сходить и обратно вернуться.

Как нечего делать, мол.

Суфий мелко рассмеялся, качаясь и складывая руки молитвенным жестом.

— Туда, говорит, и обратно. За одну ночь! Господи святый Боже, вот ведь какие люди у Тебя бывают! Вот ведь какие!..

— Ну и что? — поторопил Шеравкан.

— Ну как — что? И поспорил с ней... с женой-то. Вроде как поклялся. Не веришь, говорит, а я вот сейчас за порог выйду — а утром уже из Мекки вернусь. И что хочешь ты тогда со мной делай.

— Ну?

— Ну и ушел. А как ему в Мекку попасть?

Лукаво и насмешливо улыбаясь, суфий смотрел на Шеравкана, ожидая ответа.

Шеравкан в очередной раз пожал плечами.

— Ну и как?

— То-то и оно, что непонятно как! — воскликнул суфий, осуждающе качая головой и явно поражаясь непредусмотрительности того, о ком шла речь. — Это же смешно сказать! Люди два года путешествуют, а он вон чего — за одну ночь.

— Ну да, — согласился Шеравкан. — Так что же он сделал?

— Что сделал! То-то и оно, что сделал! Пошел к банщику и открылся ему.

— Ночью пошел? — удивился Шеравкан. — Ночью бани закрыты.

— Ну, может не в саму баню, — урезонил его суфий. — Банщики же не в банях живут. У них при банях каморки какие-нибудь... сторожки там какие-то

— Нуда... и что?

— Рассказал ему. Так и так, мол, поспорил с женой. Не знаю, что делать. Как, говорит, я за одну ночь в Мекку попаду? Мне теперь, говорит, пропадать.

— Почему пропадать? — спросил Шеравкан.

— Ну как почему? — удивился суфий. — Я тебе толкую: он с женой поспорил. Поклялся! Дело-то нешуточное.

Шеравкан силился вообразить, что это значит — поспорить с женой и в чем серьезность этого дела. Отец с матерью никогда не спорили... о чем им спорить? Дай бог успеть о детях да о доме позаботиться... Вообще-то кто его знает, — рассудил он. — Может у людей как-то иначе заведено.

— А банщик-то... чильтан-то этот... и говорит: ну хорошо, говорит. Я, говорит, тебе помогу. Использую свою святую силу.

Суфий сделал короткую паузу, явно предназначенную для усиления эффекта того, что должно было прозвучать, и воскликнул:

— И помог! Перенес его святой силой в Мекку и обратно! Сотворил такое чудо! Это ведь нешуточное дело — туда и обратно за одну ночь!

Восторженно задохнувшись, замолчал, блуждая взглядом; казалось, и сам пытается заново осмыслить величину случившегося.

— Ну и?.. — опять поторопил его Шеравкан.

— Ну и надорвался, — вздохнул суфий. — Сделать-то сделал, а силы не рассчитал. Так и выходит, что...

Но не договорил, а только с горечью махнул рукой.

— Умер, что ли? — недоверчиво уточнил Шеравкан.

— Умер, — кивнул суфий. — На днях буквально. Весь Самарканд говорит. Так что ждите теперь. Если кто из близких пропадет — не удивляйтесь.

Они помолчали.

Джафар совсем низко склонил голову, прямо-таки повис на своем посохе. Что молчит? Прямо как будто онемел... да и оглох заодно.

Вот же притвора!

Надо, пожалуй, на его палке сучки состругать как следует, — сердито подумал Шеравкан. — Взять нож поострее. У молельца-то посох вон какой — гладенький.