Поворот. Какое-то шестое чувство заставило капитана стремительно отпрянуть назад, и сразу же снег вспорола автоматная очередь. Одно мгновение, и лежать бы здесь, щедро нашпигованному свинцом.

Ответная очередь, не глядя, наугад, едва выставив ствол. И – вновь пули, примчавшиеся сюда и выбивающие снежную крошку на стене. Прятался ли враг, или свои пули ушли в стену… Был бы камень, хотя бы на рикошет можно рассчитывать, а в снегу они вязнут, только небольшие облачка встают.

Что ж, в таких условиях попасть не слишком просто. Зато противнику тоже нелегко.

Воронов потянулся за гранатой, привычно ослабил усики, взялся за кольцо. Только вопрос – вдруг взрыв лишь обрушит стены, а противник останется невредим? Или – замурован? А если нет?

Позади объявился Гаричев, вопросительно посмотрел на командира.

– На, – Воронов снял с головы шапку.

Гаричев понял, насадил головной убор на ствол и осторожненько выдвинул в проход.

Целый ливень пуль, шапка отлетела в сторону, едва не утонула в снежной пыли. Зато патроны в магазине у неприятеля закончились наверняка, и хоть секундное дело поменять рожок да взвести затвор, только ведь и за секунду можно успеть многое.

На сей раз Воронов выскочил и щедро полил коридор, кажется, не пропуская ни одного сантиметра. Лампа там не горела, не то выкрутил, гаденыш, не то была повреждена еще при обвале. И все же Воронов отметил рухнувший силуэт. В ушах еще стоял грохот недавних выстрелов, кисловато воняло порохом, а руки сами торопливо перекинули связанные магазины, и ноги уже несли вперед к упавшему телу.

Задел. Нет, не задел. Завалил. Благо война не та, и пленные особо никому не нужны. Один имеется, и хватит.

Не притворяется ли? На всякий случай последние шаги Воронов делал предельно осторожно. Вроде не шевельнулся. И темное пятно стремительно проступает на снегу. Фонарик в левую руку.

Н-да. Что-то в этом роде капитан предполагал и потому не удивился, увидев случайно не затронутое пулями лицо мертвеца. А вот огорчился втайне – это да.

А еще сестра такая красивая! Как сказать Оруаль о смерти брата?

Ведь уже знал – они заодно, и прелестная девушка в данный момент занимается какими-то черными делами на каком-нибудь ином конце села.

Н-да…

Цензурных слов у подполковника не было. Ничего хорошего он изначально не ждал, однако действительность оказалась намного гаже. Нет, он, разумеется, знал о разнице между декларируемым положением дел и реальным, но не до такой же степени! Полное впечатление – база хранения была просто свалкой. Боевые машины пехоты первых выпусков, танки «Т-55», бронетранспортеры – шестидесятки, все прочее в том же роде. Как воевать в двадцать первом веке в условиях глобальной атомной войны на музейной рухляди, выпускник академии себе просто не представлял. Допустим, обещанная бригада будет все-таки переброшена сюда из центральной России, а дальше? По краткости службы солдаты своей-то техникой овладели в минимальном объеме, а откуда им знать ту, которая при развале былого государства уже была устаревшей? Тут вон собственные офицеры смотрят на доставшийся хлам, как бараны на новые ворота, а уж что про солдатиков говорить? Молодые лейтенанты в количестве четырех штук, майор да ушедший из армии капитан. Плюс – зампотех, хотя по-хорошему этих зампотехов надо с десяток. Раз задача – расконсервировать и приготовить. Но где их взять, раз в войсках давно ремонтных служб нет?

Сколько матерных оборотов нашлось у подполковника в адрес правителей и военных руководителей, начиная с недоброй памяти единственного президента СССР! Довели же, а теперь расхлебывай! Вот прилетит бригада, и что она здесь найдет? Два десятка штатских, работавших на этой базе и ни уха ни рыла не смысливших в технике, да группу Букретова, обязанную подготовить хранимую технику и оружие? А как это подготовить за один, максимум – два дня? Тут, пожалуй, месяца будет мало. А ведь война не ждет. Наверняка повсюду уже идут боевые действия. Хочется верить, что все еще идут.

Связи с вышестоящими штабами не было. Никакой. Даже старая проводная линия и та не работала, а вот виновата ли техника, воровство (кабель могли спереть или просто загнать), или не было уже никаких штабов, превратились в радиоактивные облака и хоть так поражали противника вперемежку со своими, – кто же мог ответить? Ибо прочей связи тоже не было. Ни с кем абсолютно. А в рациях стоял лишь сплошной гул помех, и даже на грани слышимости нельзя было разобрать ни одного голоса, даже понять – ведет ли кто вообще передачу? Вернее – есть ли кому передачи вести? Насколько мощными были удары, накрыли ли они все подряд или были точечными, только по крупным городам и военным базам? Но если до сих пор толком неясно, кто вообще напал, нет, Америка – ясно, а вот Китай, прочие страны, вообще из-за чего началась война?..

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? – Воронов успел переодеться, но, как у всей группы, поверх формы на нем был комбинезон. Замазанный, запачканный. Да и усталое лицо вернувшегося в кадры капитана тоже было перепачкано.

– Слушаю, – Букретов едва сдержался, чтобы не добавить пару матерных слов. Не по адресу капитана, просто злость требовала выхода наружу.

– Вы уверены, что бригада вообще будет переброшена?

– Что за паникерские настроения, мать твою?..

– Элементарная логика. Если удар был нанесен ядерным оружием в полную силу, то неизбежно поражение всех крупных аэродромов. Крупные самолеты в поле не сядут. Да и не взлетят.