Ты подарил вчера подснежник у метро.

Красивый и простой, как добрая примета.

Он ненадолго мне. Он ненадолго, но

Мне как входной билетик в завтрашнее

лето.

С тобой я в нем еще ни разу не была,

Но переплыть его хочу, к тебе прижавшись.

Подснежником махнув, как перышком

весла,

Надежду и любовь мне на все лето давшим.

Грустный цветок на ладони

Молча глядит на меня.

Он лето уже не догонит

С самого первого дня.

Обронит календарь слезой последний лист.

В нем поровну всего – дней горестных

и нежных.

Но каждый, все равно, был как подснежник

чист

И на ладонях дней был хрупкий, как

подснежник.

Мне осень не тебя листвой наворожит.

Напомнит только чуть и снова в лето сманит.

И потому спешу цветок я уложить

Закладкой в недочитанном романе.

Грустный цветок на ладони

Молча глядит на меня.

Он лето уже не догонит

С самого первого дня.

Кружит по ветру в одиночку

Протяжный вальс. Уже не твист.

За нас с тобою ставит точку

Осенний лист. Осенний лист.

Вслед смотрит грустная цветочница,

Цветов не хвалит никому.

Ей будто больше всех не хочется

Нас провожать по одному.

Расстаемся. Ветер вслед кричит нам,

Или это вслед кричала я?

Долгожданный, первый мой мужчина,

Разве я не женщина твоя?

Расстаемся. Значит, так и будет.

Может, показалось? Ерунда?

Я груди твоей дотронусь грудью,

Только не с разбегу, как всегда.

Расстаемся лучшей в мире парой.

В серых лужах – небо кверху дном.

Мокрые московские бульвары

Золото срывают перед сном.

Расстаемся, будто понарошку.

Только ветер знает: навсегда.

Я – звезда горячая в ладошке.

Ты – вдали холодная звезда.

Я знаю: ты не сужен

И все признанья – в прах,

Как тысячи жемчужин,

Растерянных в морях.

Как утренние звезды —

В мониста на груди, —

Дарить их слишком поздно.

Не сужен. Уходи.

Я как могла, так спела

И грустно и старо,

И кляксами на белом

Расплакалось перо.

Простила все и ночью

Уснула – не буди.

Свеча поставит точку.

Не сужен. Уходи.

Я свечой была

В образах твоих,

Моего тепла

Было на двоих.

Молча и крича,

В яви и в бреду

Я была свеча,

Ты ее задул.

Обронит гудок теплоход,

Как вздох, как последнее слово.

А ночь все никак не уснет,

И тени на палубе снова.

Парит над водой и сбивает нас с толка,

На темном причале под сотнями глаз,

Танцует креолка. Танцует креолка.

Танцует. Для нас.

Аккорды летят над водой.

Танцовщица тает и вьется.

И танец то веет бедой,

То счастьем безумным взорвется.

И сердце мое впопыхах, без умолка,

Признанье в любви протанцует сейчас!

Танцует креолка. Танцует креолка.

Танцует. Для нас.

И небо черно, и вода.

И порт переполнен крикливый.

Мы завтра уйдем навсегда

В другое волшебное рио.

Где я потеряю тебя ненадолго,

Чтоб в сон твой ворваться в полуночный

час.

Танцует креолка. Танцует креолка.

Танцует. Для нас.

Тебя как птицу отпущу без сожаленья,

Лети к другой, тебе с ней будет хорошо.

Все было слишком дорогое развлеченье,

Благодарю за то, что ты ее нашел.

Она не лучше, не красивей, не моложе.

Но хорошо тебе, и бог тебе судья.

Но с ней мы все-таки отчаянно похожи:

Она тебя отпустит так же, как и я.

Последних почестей Любви не отдаем,

Последних горестей Любви не выдаем,

Последних прелестей Любви не продаем.

Она ушла. И вот мы – двое не вдвоем.

Пойдешь за мною вслед —

Я вмиг в толпе растаю.

Слезинку оброню —

Никто не углядит.

Дворовых голубей

Спугну большую стаю,

И хлопнувшая дверь

Тебя опередит.

Я за шагом шаг,

За шагом шаг

Тебя теряю.

Кажется, вот-вот

Сгорит душа,

Но не сгорает.

Кажется, вот-вот

Твоя рука меня вернет.

Я сна не нахожу,

Когда наступит полночь —

Все потому, что сон

Придумала сама.

Но даже в этом сне

Ты девочку не вспомнишь,

Которая тебя

Любила без ума.

Я за шагом шаг,

За шагом шаг

Тебя теряю.

Кажется, вот-вот

Сгорит душа,

Но не сгорает.

Кажется, вот-вот

Твоя рука меня вернет.

Уличный художник так легко

Написал портрет наш угольком.

В черно-белом цвете набросал

Розовые губы. Синие глаза.

Был понятен только нам одним

И казался теплым и цветным.

Нам одним казалось – навсегда

Бархатное небо. Яркая звезда.

Было словно сон – кого винить?

Надвое портрет не разделить.

И другой такой не написать.

Розовые губы. Синие глаза.

Я тебя любила и не говорила

Это слово больше никому.

Я тебя хотела, я к тебе летела,

И тебе я пела одному.

Не сойдутся больше никогда, не зови,

Наши губы близко,

Звонких дней мониста,

Берега любви.