Выудил из недр стола два граненных стакана.

– Асланов, чертяка. Вот клялся себе, что встречу не поздороваюсь, а как услышал тебя, так и дрогнула моя решимость. Ну, рассказывай. Где ты? Чем дышишь? Что по жизни делаешь? Хотя можешь и не утруждаться - знаю, на Коршуна работаешь. У нас на твоего шефа ух, какой зуб имеется.

Андрей усмехнулся.

– Ну, так ты у нас следак. Вряд ли такими шишками как Коршун занимаешься.

– Верно...я по маленькому выступаю. Кражи, убийства, изнасилованья. Да, ладно не будем о работе. Говори. Знаю, что пришел не просто так.

Они отпили пиво и одновременно поставили стаканы на стол.

– Я так понял - ты развелся?

Глаза Сашки округлились.

– Развелся? Было б с кем. Я и не женат вроде...

Андрей нахмурился...

– Что значит - не женат?

– Ну, вот так. Холостяк я пока. Познакомь меня с девкой хорошей из Америки, поеду к вам ментом работать.

Асланов закурил и протянул пачку Святскому.

– Я бросил. А хотя давай...покурю твои заморские.

– Саня, так вы ж вроде у меня на квартире мальчишник справлял.

Они пристально друг на друга посмотрели.

– Это тебе кто...Корецкий что ли сказал?

– Он самый.

Сашка потер подбородок и затянулся дымом. Закашлялся.

– Врет он все. Не было мальчишника. На хрен ему это нужно и сам до сих пор не знаю. Правда ключи от квартиры у Ники просил. Сказал нам, что с бабой познакомился, а вести не куда. Мы тогда удивились - у него ж своя хата была. Короче так мы все и не поняли, зачем ему все это понадобилось. Мы ведь обо всем узнали уже, когда ты Нику оставил. Корецкий заврался тогда по полной.

Андрей нервно покусывал нижнюю губу и вертел стакан. Потом сжал стекло холодными пальцами и резко поставил на стол.

– Ни черта не пойму, Сань. Кто мне из них врет? Корецкий-сука или она?

– Ты почему Веронику бросил?

– Решил, что рога мне с Артемом ставила пока я по командировкам ездил.

Сашка усмехнулся.

– Ника твоя никогда на Артема не смотрела. Это ты мне поверь. Он да. Хотел ее. До визга хотел, а она только как к другу относилась. Когда ты уехал он вокруг нее увивался. Продукты, деньги, помощь. Под окнами роддома ночевал. Да, только в упор она его не замечала. Любил он твою Нику. Не знаю как сейчас, а тогда с ума сходил.

Асланов с размаху ударил кулаком по столу.

– Эээ ты потише. Казенное имущество не свороти.

– Ключи, говоришь у нее взял...Это он. Сашка, понимаешь, это он тогда все подстроил. Вот сука! Не даром я ему зубы повыбивал. Убью тварь. Доберусь и мозги ему вышибу.

Святский наполнил стакан друга пивом, и они снова залпом выпили.

– Он нас развел. Знал мой характер. Знал, что я не прощу. Вот сукааааа.

– Андрюха, ты успокойся. Годы прошли. Все мы в свое время ошибок наделали. Пусть живет с этим. Ника все равно с ним не осталась.

– Он моих детей сиротами оставил. Мне жизнь исковеркал и ей.

"А еще он курирует меня. Кто знает, в какой момент продаст"

– Спасибо тебе, Санек. Жаль раньше с тобой не поговорил. Не наломал бы столько дров тогда.

Андрей встал со стула и протянул Саше руку. Тот крепко ее пожал и задержал в своей.

– Ты только не дури, Асланов. Убьешь и сядешь, понял? Не трогай эту гниду, поверь - лучше не трогай. Поговаривают, он мент продажный, у него в криминальных кругах свои дружки имеются. Не лезь на рожон, ясно?!

– Ясно. Давай. Встретимся еще. Вот моя визитка.

– Андрюха, ты Вадику позвони. Жутко он обрадуется, мы с ним тебя недавно вспоминали. Он у нас как был в спецназе, так и остался. Скворцов теперь ОМОНовец до прапора дослужился. Мордяка о какая. Или их там перекачивают или перекармливают.

– Позвоню. Отчего ж не позвонить. Давай телефончик.

Ника приехала домой. Первым делом бросилась к телефону. Остановилась на полпути. Нельзя из дома звонить маме и девочкам. Одноглазый мог и у нее жучков напихать. Только из автомата можно. Как же она соскучилась за дочками. Сил нет. И не поехать ни проведать. За ней могут проследить. Нужно Артему позвонить, пусть узнает как там они. Посмотрела на фотографии дочек и сердце сжалось, заболело. Скучают наверно, плачут. Особенно Анечка. Она всегда к Нике привязана. С самого рождения. Катя самостоятельная, а Анечка нежная и ранимая. Вроде сестры, а такие разные.

Ника положила цветы, подаренные Владимиром на стол и села в кресло. С утра она его так больше и не видела. Он уехал еще до того как Ника встала с постели. Позвонил, правда, поблагодарил за чудесный вечер. О ночном откровении ни слова. Как будто и не было ничего. Впрочем, Ника понимала, что ему неприятно вспоминать о своем поражении. Коршун сказал, что будет отсутствовать два дня. Звал ее с собой в Киев, но она отказалась. Ей нужно собраться с мыслями. Обдумать, что именно она скажет Одноглазому.