Наибольшего распространения среди всех шиитских сект достигли исмаилигы, основателем которых почитался Исмаил Ибн — Джафар — Ассадик. Их учение хранилось в глубочайшей тайне, и членам этой секты, обязанным слепым доверием и беспрекословным повиновением по отношению к старейшинам, оно открывалось лишь постепенно, разделенное на девять последовательных степеней. Учение это состояло в мистически — аллегорическом толковании Корана, в догмате о том, что имамат, или получивший человеческий облик дух Божий, продолжает существовать в роде Исмаила, седьмого потомка Али, переходя из одного тела в другое, что скоро возвратится основатель секты, Махди, скрывающий свое существование, и что пока он говорит устами своих наместников, не всегда принадлежащих к роду Али, наконец, это учение утверждает мистическое значение числа 7. Бог создал семь небес, земель, морей, планет, цветов, металлов и звуков и назначил имамами семь лучших своих созданий, из которых первым был Али, а последним и седьмым — Исмаил. Далее: со времени сотворения мира существовало семь божественных законодателей. Каждый из них имел по семи помощников, которые назывались немыми, так как они не выступали публично. Каждый из семи немых пророков рассылал по двенадцати апостолов, распространивших истинное учение. Число же двенадцать имеет такое же значение, как и число семь. Так, существует двенадцать небесных знаков, двенадцать месяцев, двенадцать сочленений на четырех пальцах каждой руки (без большого пальца) и так далее.

Скоро исмаилиты также разделились на различные секты: одни были свободомыслящими, другие — мистиками, третьи, наконец, прониклись самыми ужасающими суевериями и исповедовали нравственное учение, которое, с одной стороны, приводило к самой безграничной распущенности и разврату, с другой — выродилось в строжайший аскетизм и отречение от мира.

Религиозное вероучение исмаилитов распространилось, главными образом, при посредстве миссионерской школы, учрежденной предприимчивым миссионером Абдаллахом при сыне Исмаила, Мухаммеде. Из нее вышли: проповедники, одинаково хорошо знакомые и с теологией, и с политикой и горячо преданные своему делу. Своим лицемерным благочестием они вкрадывались в доверие людей, с которыми общались, приобретали их любовь притворной мягкостью и внушали уважение к своей учености, толкуя им труднейшие положения вероучения и наиболее непонятные места в Коране. Предметом бесед было, конечно, разъяснение учения об имамате. Чтобы крепче привязать к себе новообращенных, миссионер давал понять, что он посвящен в тайную науку имама: затрагиваемые им теологические, философские, естественнонаучные вопросы он облекал в неясные аллегорические формулы, рассчитанные на то, чтобы возбудить любопытство. Если же любознательный ученик желал дальнейших разъяснений, то от него требовали страшных клятв о сохранении тайны и брали в залог известные суммы денег, смотря по состоянию.

После этого ему сообщали несколько больше относительно учения об имамате и обращали особенное внимание прозелита на священное число семь. Когда он приходил к признанию, кроме Мухаммеда, еще какого-нибудь пророка, давшего вместо Корана другую священную книгу, то уже нетрудно было, путем аллегорических толкований этой книги, привести прозелита к полному отрицанию предписаний и заветов Корана.

Далее ему разъясняли, что все пророки были людьми, преследовавшими исключительно политические задачи; откровение, на которое они ссылались, имело целью лишь привлечь сердца легковерных. Но тот, кто познал истину, может сбросить эти оковы; вечную же истину можно найти у одного лишь Махди и религиозных пастырей, бывших его учениками.

При таком способе обращения в новую веру можно было действовать, конечно, лишь весьма медленно и постепенно, сообразуясь с настроением или степенью развития и доверия прозелита. Ограниченным людям, склонным верить в чудеса, представлялось ожидать возвращение Исмаила, свободомыслящим же разъяснялось, что Исмаил ежедневно открывается им и духовно соединяется с ними через учение, проповедуемое его последователями.

Миссионеры не должны были ограничиваться в своей деятельности средой одних лишь последователей ислама.

Их главной целью было приобретение приверженцев также и среди иудеев, христиан и персов, дабы в подходящий момент глава секты, выступив в роли Махди, мог вернее достичь своей настоящей цели — низвержения существующего правительства и господствующих законов. Таким образом, миссионеры, подобно иезуитам, являлись, смотря по обстоятельствам, зилотами и свободомыслящими, проповедниками нравственности и ложными пророками. Перед шиитами они предавали проклятию Абу — Бекра и Омара, перед суннитами — Али. В среде последователей парсисма они пространно говорили о мистическом числе семь, прославляли огонь, свет и солнце и изображали Ислам как религию, которая требует еще усовершенствования и должна быть приведена в своих основных чертах в согласие с учением Зороастра. Иудеям они представляли грядущего Махди как истинного Мессию, а христианам — как ожидаемого Спасителя.

Успех такого образа действий был огромный: миссионеры повсюду приобретали множество последователей, а возвещение тайного учения исмаилитов оказалось самым действительным средством для утверждения их духовной и светской власти. Вследствие этого явились различные искатели приключений, которые, подобно Абдаллаху, действовали будто бы в интересах рода Али, в действительности же преследовали свои личные цели. И на самом деле некоторым из них удалось добиться власти. Так, например, могущественные властители Эдризиты и Фатимиды в северной Африке ведут свое происхождение от этих искателей приключений.

Одной из самых известных исмаилитских сект этой эпохи была секта убийц, которая в продолжение двух веков пользовалась огромным влиянием в Сирии и Персии и остатки которой сохранились еще и по настоящее время.

Друзы — древняя магометанская секта — населяют западный склон Ливана и скалистое плоскогорье Гауран. Их насчитывают около 80 ООО человек. Разделенные на несколько племен, подчиняющихся одному шейху, они представляют собою своеобразный народ, отчасти с патриархальным, отчасти с феодальным государственным строем. Этот смелый и свободолюбивый народ с давних времен отстаивал свою свободу, сопротивляясь завоевательным стремлениям как арабских халифов, так и крестоносцев, и турецких султанов; в настоящее время он еще находится в довольно легкой зависимости от высокой Порты.

Обычаи и нравы друзов замечательны и своеобразны. Подобно арабам, друзы считают священными законы кровной мести и гостеприимства и отличаются особенной учтивостью. Они умеренны в своих потребностях, трудолюбивы, очень самолюбивы. Жизнь взрослых проходит в общественных делах, земледелии и в мелких стычках с горными жителями. Юношество обучается чтению и письму; учатся также и девочки, в отличие от прочих женщин Востока, которых ничему не учат из наивного опасения, что наука может повредить их нравственности. Женщины, скрытые за занавесом, принимают участие в собраниях общины. Многоженство воспрещено. Оба супруга пользуются во всем равными правами.