Убежденность гностиков в необходимости прямого опыта спасения, индивидуально-личностного возвращения в Свет резко контрастировала с господствующими взглядами ортодоксальной церкви, согласно которым только апостолы, которым Иисус явился после Воскресения, имели дар принимать и передавать духовную власть. Гностики, так сказать, решили повысить ставки, провозгласив Марию Магдалину своего рода суперапостолом.

По мнению гностиков, Мария Магдалина, сестра Марфы и Лазаря, была женой Иисуса. Именно поэтому она удостоилась чести стать первой свидетельницей Воскресения. Гностики также считали Марию Магдалину источником наиболее таинственных мистериальных знаний. Многие гностические секты пошли еще дальше, утверждая, что Мария — мать, жена и сестра Богочеловека — на самом деле была все той же Исидой, царицей неба. В своей «Тайне соборов» Фулканелли привлекает наше внимание к этому аспекту, когда в весьма туманных выражениях сообщает, что Черные Мадонны в криптах крупнейших готических соборов представляют собой ипостасные реплики богини Исиды. Этот символ является наиболее важным звеном, связующим эзотерику христианства с Египтом.

Как и в мистериях Исиды, доминирующее место в раннем христианстве и алхимии занимали женщины. Наиболее знаменитой личностью среди женщин-алхимиков была Клеопатра, автор классического текста « Хризопейя», или «Искусство делать золото». В этом труде, а также в тексте «Пророчица Исида», входящем в состав свода «Кодекс Маркиана», относящегося к XI в., мы видим древнейшее изображение змеи Уробороса, кусающей свой хвост (ил. 3.1). Этот символ космического цикла изображается наполовину черным и наполовину белым [30] . Греческая надпись, окружающая его, гласит: «Сумма всей философии».

Действительно, поскольку теперь нам известна исключительная важность спирали ДНК в этом богословии света, змея, кусающая свой собственный хвост, становится мощной метафорой, символическим изображением ДНК, что, по мнению антрополога Джереми Нарби, создает целый «телевизионный поток» образов, восходящих непосредственно к самой ДНК На той же странице «Кодекса Маркиана» под изображением месяца, изогнувшегося в виде маленькой змейки, мы видим целый ряд восьмилучевых звезд. Этот образ напоминает гностический огдоад, группу небесных сил (здесь можно вспомнить древнеегипетский Нетере), представленную в виде восьмиугольника.

Являясь реминисценцией огдоада из Гермополиса, города, посвященного богу Тоту, или Тету, и гностических систем Васи-лида и Валентина, восьмилучевая звезда впоследствии стала специфическим символом Марии, матери Иисуса Христа. Для пифагорейцев этот знак символизировал возрождение космоса, будучи, по словам Эратосфена, «выражением двойной полярности элементов, создающей постоянство». Известный алхимик XVII в. Бэзил Валентайн (обратим внимание на сочетание в его имени имен Василида и Валентина) утверждал, что восьмилучевая звезда символизировала философский аспект ртути и завершение первого этапа Великого Труда.

В Новом Завете фигурирует достаточно много Марий, что иной раз становится источником путаницы. В их числе — Мария, мать Иисуса, Мария, сестра Марфы и Лазаря, Мария Магдалина, удостоившаяся первой увидеть Христа после Воскресения, и «другая» Мария, и т. д. Некоторые из этих Марий могли быть одним и тем же лицом, например Мария из Вифании и Мария Магдалина. Гностики упорно стремились избегать путаницы, сфокусировав все внимание на Марии Магдалине, которую они провозгласили женой и ближайшей спутницей Иисуса Христа. По свидетельству Евангелия Марии, одного из апокрифических текстов, найденных в 1947 г. в Наг-Хаммади, Иисус поведал ей все тайны, которые не пожелал открыть апостолам. Любопытно, что некоторые гностические секты, такие, например, как офиты [31] , считали, что Мария Магдалина и видный автор алхимических текстов, живший в I в. н. э. и известный под именем Мария Еврейка, — одно и то же лицо (см. ил. 3.2).

Кем бы она ни была на самом деле, Мария Еврейка являлась одним из замечательных алхимиков-практиков, изобретателем целого ряда технических средств, применяемых и поныне, например, жаровни с углями для постоянного подогрева, жаровни для длительного нагревания и двойного тигля-кипятильника (который у французов до сих пор именуется bain-marie). Ни одно из ее сочинений до нас не дошло, но Зосим [32] и другие ранние компиляторы текстов по алхимии всегда отзывались о ней с особым почтением. Зосим считал, что Мария Еврейка — это Мириам, сестра Моисея. Он, как и полагается, всегда стремился придать своей традиции максимально возможную древность.

Мысль о том, что Мария Магдалина могла быть одной из основательниц алхимии, на первый взгляд представляется более чем странной. Ортодоксальное христианство со временем стало единственным и господствующим направлением, подавившим все прочие пышно цветущие ответвления христианства I в. н. э. За рамками победившего учения оказалась и гностическая картина мира с ее мистической эсхатологией света, дававшая своим адептам надежду на возвращение к божественному источнику этого света. Не будет излишним преувеличением сказать, что ортодоксальное христианство стало политическим инструментом — средством контроля доступа к духовной реальности, то есть, другими словами, превратилось в одно из созданий Демиурга.

И, однако, чем больше изучаешь Евангелия и алхимическую литературу ранних гностиков, тем сложнее отрицать, что христианство в своей первооснове было выражением той же духовной традиции. В таком понимании христианство служило как бы движущей силой и средством реализации алхимических трансмутаций, одной из которых является конец света. Только в Евангелиях и других раннехристианских текстах процессы трансмутаций (преобразований), лежащие в основе алхимии и эсхатологии, изображены как часть неразделимого целого.