— Когда это я врал? — нахмурился Казин.

— А что ты только что подумал?

— Что хочу, то и думаю. Я не для тебя думал, а для себя самого.

— Все равно ты меня обманул!

— Ни хрена! — Казин для убедительности пристукнул ладонью по столу. — Я что подумал, что у меня карта сильней? Нет, я подумал, что ты проиграл. А ты выиграл, что ли? Сам же карты бросил, я тебя за руку не тянул. Значит, я правду подумал. Так?

— Так… — убито согласился син.

Потом глазенки его засверкали, и на кон был выдвинут механизм, который Казин уже окрестил фиговиной.

— Еще будешь играть?

— Ты вроде обещал научить, как твоим добром пользоваться.

— Вот он научит, — син кивнул на фиговину. — Это дидактор. Одну цапфу на лоб, другую на климатизатор, и тут же поймешь, как он работает. А если что поломано, то узнаешь, как исправить.

— Холодильники чинить он может?

— Все может.

— Тогда — валяй. — Казин смешал карты. — Эх, парень, не за то отец сына бил, что тот в карты играл, а за то, что отыгрывался.

— Сина бить нельзя! — твердо заявил косможитель. — Я гражданин Галактики и пользуюсь правом личной неприкосновенности.

— Сама себя раба бьет, что нечисто жнет, — Казин твердо вознамерился говорить только общими фразами.

Покуда син бегал в муровину за новыми вещами, Казин успел опробовать еще не выигранный дидактор и убедился, что тот и впрямь в полминуты научает, и как работает малявина, и как пользоваться штуковиной. Син вернулся, волоча буровину в половину своего роста.

— Автонавигатор! — объявил он, не дожидаясь вопросов.

— А как же твоя тарель без него полетит? Сам, что ли, за рычаги сядешь?

— Сам и сяду! — отрезал син. — Не маленький!

— Тогда поехали! — Казин споро раскидал карты.

Пришли десятка с валетом все в тех же трефах.

«Карта не лошадь, к утру повезет!» — заглушая радость, подумал Казин.

Судя по выражению зеленорылого лица, у сина на руках были сущие слезы. Но все же син выдвинул на середину вагончика навигатор и, четко выговаривая слова, произнес:

— Вот ты и продул свою штуковину.

— Это мы еще поглядим, — заметил Казин, выставляя малявину против буровины и выкладывая карты крапом вниз.

— Ты зачем уравниваешь? — закричал неуравновешенный син. — Я же сказал тебе, что ты продул!

— А я сказал, что я выиграл, — Казин переложил дидактор к себе на топчан и принялся откантовывать буровину в дальний угол.

— Теперь из-за тебя получается, что я соврал? — на сина было жалко смотреть.

— Ну что ты… — успокоил щепетильного партнера Казин. — Ты не соврал, ты просто ошибся. А я тебя поправил. Еще играть будешь?

— Буду! — визгнул синюшный син и побежал за новыми ставками.

Теперь син уже не пытался блефовать, так что дурылину (мини-гравитатор) Казин выиграл лишь с третьего раза. Следом ушлый механизатор оторвал дуровину, штукенцию, хренулину и еще несколько предметов, каждому из которых тут же давалось название.

«Туз, он и в Африке туз», — талдычил Казин, выдвигая дуровину против хреновины — портативного пищеблока, рассчитанного на любой метаболизм, какой только бывает в Галактике.

— Ты говорил, туз в Африке, — бесновался проигравший син, — а он у тебя на руках! Скажи, где тут Африка, где?

— Во-первых, тузов в колоде четыре, — резонно отвечал Казин, — а у меня на руках только один. А во-вторых, даже если бы мы сейчас в Африке сидели, туз все равно дамочкой не оборотился бы. Резонно? Тогда ставь халявину и что там у тебя осталось…

— Еще катапульта осталась.

— Оружие, что ли? А у тебя лицензия на нее есть?

— Это не оружие. Это спасительная катапульта. Если случится катастрофа, то надо в нее залезть, и она тебя мигом домой вернет, к синоматке.

— А ко мне домой может?

— Нет, она раз навсегда настроена.

— Такая бандурина мне ни к чему… — Казин окинул захламленный инопланетной техникой вагончик и решил:

— Ладно, давай и бандурину.

Не сразу и со скрипом, но и халявина, и спасительная бандурина очутились в рачительных казинских руках. Обессиленный син тоскливо озирал бывшее свое имущество…

— Еще? — спросил Казин.

— У меня больше ничего нет.

— В долг не играю, — объявил Казин и принялся задумчиво тасовать колоду.

«Он меня пичкой, и я его пичкой», — думал он предохранительную мысль.