Люба умолкла, опустила голову на маленькую подушку и подложила под щёку руку Сергея.

Молчание длится долго, и Соколову кажется, что Люба засыпает.

Он заглядывает ей в лицо, но глубокие карие глаза открыты. Люба неподвижно смотрит куда-то вдаль, и капитану чудится, что сейчас она видит всю их большую, содержательную жизнь, их будущее и понимает, что стали они людьми больших свершений, людьми, переделывающими мир.

Шахта «Утренняя заря» давно уже перешла в собственность немецкого народа. Вместо прежнего директора, работавшего ещё при Гитлере, был назначен новый — инженер Гутхоф. За последнее время здесь значительно выросла организация Социалистической единой партии Германии. Профсоюзная организация тоже развернула свою деятельность. Однако никаких существенных перемен в жизни шахты не произошло. Работа шла вяло.

Альфред Ренике не раз толковал об этом с Грингелем, но никак не мог понять, в чём тут дело. Они с Бертольдом дружили попрежнему, хоть и виделись теперь гораздо реже. Почти все вечера забойщик проводил дома: он много читал и больше всего любил книги, в которых русские рассказывали о своей жизни.

Однажды сидя за обедом, Альфред заговорил о том, насколько улучшилось снабжение. Сейчас шахтёры получают по карточкам больше, чем рабочие любой другой специальности. Ренике отмечал это с гордостью за свою профессию. Гертруда хотя и соглашалась с ним, но всё же считала карточки настоящим несчастьем. Они уже готовы были поспорить, когда в дверь постучали и в комнату вошёл высокий, давно небритый человек в поношенной военной форме.

Альфред и Гертруда удивлённо оглядели его. Они не ждали гостей.

Незнакомец взглянул на супругов, и под густой щетиной, покрывавшей его лицо, появилась довольная улыбка.

— Глюкауф, Альфред! — воскликнул он, и только по голосу Ренике узнал вошедшего.

— Ганс Линке! — воскликнул он, вскакивая из-за стола.

Тут и Гертруда узнала гостя. Да, это был Ганс Линке, в прежние времена самый красивый парень в посёлке. Как же так? Ведь ещё в те дни, когда вся армия Паулюса потерпела катастрофу у Сталинграда, Альфред обнаружил имя Ганса Линке в газете среди извещений о погибших,

— Откуда ты?! — воскликнул Ренике.

— Прямёхонько из России, — ответил Ганс. — Только что с вокзала, шёл мимо и думаю, хорошо бы немного помыться и побриться. Ехали-то мы целых две недели, а я дал зарок, не бриться, пока не попаду домой.

Гертруда быстро нагрела воды, Ганс вымылся и побрился. Ренике с женой поразились, увидев его румяное, пышущее здоровьем лицо. Видимо, Ганс в плену не голодал. Альфред сказал об этом приятелю, и тот рассмеялся.

— Да, кормили нас неплохо, — ответил он. — Правда, и работы было немало, но это уж как водится. Боюсь, что здесь сразу похудею, — и Ганс Линке снова рассмеялся.

Потом он стал серьёзным.

— Там, в сенях, я оставил вещи… Тащи их сюда, сейчас я вас угощу украинским салом. Нам всем на дорогу выдали… Каптенармус отвешивает мне прощальный паёк и говорит: «Вот, запомни: у нас украинское сало можно только миром получить, а войной — и думать нечего». Понимаешь, как хорошо сказал! А ведь он прав.

Ганс рассказывал весело, пересыпая речь прибаутками. Он был полон впечатлений и охотно делился с друзьями всем виденным и пережитым.

— А где ты будешь жить, Ганс? — спросила Гертруда.

— Сегодня переночую у вас, если можно, а завтра найду себе угол. Одинокому человеку нетрудно устроиться.

И Ганс снова засмеялся, показав свои ровные зубы.

Из продуктов, привезённых Гансом, Гертруда приготовила замечательный обед. Она возилась возле плиты и одним ухом прислушивалась к словам мужчин, а другим — к шипению сала на сковороде.

А Ганс рассказывал, как им там сообщили о постановлении советского правительства относительно репатриации пленных и как он попал в одну из таких групп, возвращающихся на родину. Германию он ожидал увидеть совсем не такой.

— Лучше или хуже? — спросил Ренике.

— Я думал, что увижу одни развалины, а вы, оказывается, совсем неплохо живёте, — сказал Линке. — Мы-то считали, что тут всё разрушено.

— Мы многое восстановили, — ответил Ренике.

— Да, я видел…

В посёлке быстро узнали о появлении Ганса Линке. Пришли товарищи, посыпались приветствия. Ганс не успевал отвечать.

Кто-то сбегал в ресторан и принёс бутылку шнапса. Гертруда достала из буфета рюмки, и начался пир в честь возвращения Ганса.