— Икра. Ассорти «Нормандские дюны», — объявил официант.

Он поставил перед каждым по огромному керамическому блюду и положил рядом металлические финтифлюшки, напоминающие ювелирно изготовленные клещи. На блюде перед Башмаковым лежал, грустно уронив натруженные клешни, большой лангуст, обложенный креветками и устрицами. Официант тем временем разливал из обернутой салфеткой бутылки в тяжелые мельхиоровые бокалы белое вино. Закончив, он поставил бутылку на стол. Башмаков приметил год урожая — 1984-й — и тревожно нащупал в кармане сложенные купюрки.

— Трудыч!

— Что? — спохватился Башмаков, выплывая из прекрасного прошлого в суровое настоящее.

— Давай выпьем за Линдочку, мою любимую девушку!

Выпили. Вино напоминало молдавский рислинг, но было намного приятнее. Линда уверенно взяла затейливые щипцы и раздробила ими клешни своего лангуста. Олег Трудович с облегчением последовал ее примеру.

— Вы друзья детства, да? — спросила девушка, изящно прожевав кусочек.

— Мы братья, — сообщил Слабинзон.

— Не похоже.

— Просто Башмакова крестили, а мне на всякий случай сделали обрезание. И наши пути разошлись…

— Что ж, это возможно, если кровные родственники растут в разной культурно-знаковой среде. Но вы все равно не братья. Слабинзон с восторгом посмотрел на Линду.

— Вы учитесь? — спросил Башмаков.

— Да, в аспирантуре МГУ.

— Видишь, Тапочкин, девушка, которую я люблю, аспирантка МГУ. Я просто не стал тебя сразу расстраивать.

— А о чем ваша диссертация?

— Я пишу о семантике возможных миров. Яакко Хинтикка, Пол Крипке… Представляете?

— Не очень.

— Это довольно просто. Вы кто по образованию?

— Мы по образованию советская техническая интеллигенция, — гордо объявил Слабинзон.

— Тогда вы легко поймете! Например, высказывание математики или логики «а=а» — это, как говорил Лейбниц, необходимо истинное высказывание, истинное во всех возможных мирах, а высказывание «Завтра я выхожу замуж» — возможно истинное высказывание, истинное не для всех возможных миров. Дальше только шаг до идеи виртуальных миров…

Линда замолчала и отпила вина.

— Тапочкин, я должен тебе признаться: Линда согласилась выйти сегодня за меня замуж. Так ведь, обожаемая?

Девушка улыбнулась и утвердительно потупилась.

Под жаркое а-ля Пантагрюэль пили восхитительное бургундское. Несколько раз подходил «референт» — убедиться, что у гостей все в порядке.

— Неужели Рабле ел икру?

— Конечно, ел…

— Скажите, — спросила Линда, улыбаясь, — а «дикие колбасы» вы тоже подаете?

— Разумеется. По четвергам. Все как у Рабле. Рекомендую попробовать!

— В следующий раз обязательно.

— Скажи, чаровница, а он, — Слабинзон кивнул вслед удалявшемуся распорядителю, — он у вас в МГУ случайно не преподает?

— Нет. Но, кажется, я видела его однажды на конференции по гротескному реализму…

Девушка взяла сумочку, достала зеркальце, поглядела на себя и, сделав огорченную гримаску, грациозно удалилась.

— Ну как?

— Апофегей! — ответил Башмаков.

— Завидуешь?

— Чудовищно.

— То-то! К таким невестам с моими деньгами в Америке близко не подойдешь. А Россия — страна необыкновенных возможностей. За Россию!

Друзья чокнулись и выпили.

— Когда свадьба?

— Считай, сегодняшний ужин и есть свадьба, а ты свидетель. Да, кстати, Бадылкина посылай к чертовой матери! И больше с ним не связывайся!

— В каком смысле? — оторопел Башмаков.

— В прямом. «Золотой шанс» — компания проходимцев. Но придумано гениально: обещают хороший контракт, дают заказ как бы на контрольную разработку. Наши отечественные лохи выкладываются, мозги выворачивают наизнанку, стараются даже какой-нибудь государственный секретик для убедительности засунуть. А им потом коротенькое письмо на роскошном бланке: «Благодарим за сотрудничество, однако Экспертный совет признал нецелесообразным ваше привлечение к работе фонда…» Отечественный лох с горя запивает, клянет отсталость советской научной мысли в целом и свою тупость в частности, а «Золотой шанс» тем временем за хорошие бабки впаривает разработку Пентагону или другим интересующимся товарищам! Агенты, Бадылкин и я, имеем процент со сделки…

— Ну и сволочи же вы! — посерел Башмаков.

— Почему же? Так хоть твои идеи вольются в мировую технотронную цивилизацию, а не протухнут вместе с тобой на Востряковском кладбище. Я не сволочь. А вот Чубакка на самом деле гад, потому что у нас есть такое джентльменское соглашение: друзей, знакомых, подруг и родственников не кидать. А Чубакка… То-то я смотрю, у него лучшие показатели по отделу!

— Спасибо, что сказал. — Башмаков встал и нащупал в кармане купюрки. — Сколько я должен за ужин?