– Она не любит лести, – твердо произнесла Лиза, – потому что ей не верит. В глубине души она понимает, что плохая, и убеждена, что искренне хвалить ее невозможно. С наведенной любовью тоже сложно. То, что в ней способно любить, уже отдано и горит. Все, кроме одного человека, – враги. Полюбить врага непросто. Даже твоего Дара может оказаться недостаточно.

– А если и получится, – огорченно прокомментировала я, – то без толку. Предположим, Мухина признается в том, что она любовница Эдика и хочет помочь ему разменять квартиру. Поскольку признание будет противоречить ее желаниям, едва мы уйдем, она пожалеет о своей откровенности. Что она в этом случае предпримет? Составит новый план, еще гаже предыдущего, и осуществит его как можно быстрее. Она умная, беспринципная и профессиональная, а мы – неопытные ведьмы. Не стоит, словно глупые бараны, долбить головой ворота. Надо действовать иначе.

– А как иначе? – жадно спросила Женька.

– Через Эдика, – неожиданно ответила Лиза. – Он слабее Мухиной в сто раз. Сравнив, я это точно вижу. И еще он обожает лесть. Он искренне считает себя очень хорошим и уверен, что все должны его любить. Когда кто-то не любит, ему не по себе. Например, вы его не любите, а он бы хотел, чтобы любили и хвалили. Ты, Вика, вчера легко могла навести на него любовь. А если б еще говорила ему комплименты, то и отдачи бы почти не было. Любовь, конечно, получилась бы слабенькой, но ее хватило бы, чтобы он захотел тебе похвастаться. Я видела, он страшно гордится, что задумал против меня что-то хитрое. Мне он похвастаться не может, а тебе, да еще если Женька ему это прикажет… он ведь уважает тебя в душе, и ему кажется неправильным, что меня ты ценишь, а его нет. Его вообще раздражает наша дружба, ему в нее не верится. Он с охотой расскажет тебе, какой он умный… это будет скорее реализация его внутренних желаний, чем настоящий приказ…

Женька уже вставала со скамейки:

– Так чего мы сидим? По коням!

Ехать до дома было пять минут.

Лизу мы отправили ко мне. Она свое дело сделала, увидела, что у Эдика внутри, а дальше ее присутствие могло только повредить.

Мы же с Женькой бестрепетно позвонили в квартиру подруги.

– О, привет, девчонки! – удивился Эдик. – А Лиза где?

– Да ну ее! – махнула рукой Женька. – Чего-то она последнее время вечно ноет. Как ты только ее терпишь – не представляю?

– Женщинам надо все прощать, – улыбнулся Эдик.

– Вот это по-мужски! – сказала я. – Ты, оказывается, настоящий мужчина. Как же я раньше этого не замечала?

И я посмотрела ему в глаза. Заглушки мы с Женькой вытащили еще на лестничной площадке, а связующие трубы открыли на выход. Возможно, это было даже слишком. Стоило мне пожелать, чтобы Эдик меня полюбил, и сильнейший вихрь вырвался из моего мозга так рьяно, что я с трудом устояла на ногах. Вихрь в упоении закружил вокруг объекта, обволакивая его прозрачным, однако явственно заметным мне коконом. Эдик попятился, недоуменно наморщил лоб, но уже через секунду лицо его прояснилось.

– Вика, какая ты красотка! – восхитился он. – А главное, в тебе есть огонь. Я хочу рисовать с тебя испанку. В женщине главное – темперамент. Квелые блондинки вроде Лизы надоедают очень быстро.

– Я тебя понимаю, – согласилась я. – Нам тоже Лиза надоела. Ну, нам-то просто от нее избавиться – перестанем общаться, и все. А тебе сложнее – жена, чай. Как бы мне ни нравился мужчина, если он женат, он для меня не существует.

– Ничего, терпеть осталось недолго, – пробормотал Эдик столь невнятно, что я засомневалась – не послышалось ли? Хотя, наверное, нет.

Все шло по плану. Эдика раздражает женская дружба, поэтому он легко поверил, что ее не существует. А раз так, почему бы не проговориться нам о своих планах бросить Лизу, особенно учитывая возникшую симпатию ко мне?

Я покосилась на Женьку. Та, кивнув, выпрямилась и напряглась, став неуловимо похожей на Беса, выслеживающего птичку. Потом по ее телу прошла дрожь, и подруга резко расслабилась. Эдик, моргнув, почесал в затылке.

– Ты хочешь развестись с Лизой? – спросила я. – А как же квартира? Не возвращаться же тебе во Всеволожск…

– Какой Всеволожск, Викуля! – Эдик засмеялся. – Я останусь здесь. Ну а Лиза куда-нибудь пристроится.

– Что значит – куда-нибудь? – Женька недоуменно мотнула головой. – Это ееквартира. Она досталась ей от родителей.

– Выгнать ее из квартиры не сможет даже такой умный человек, как ты, – вставила я, чувствуя, как леденеет сердце. Что он задумал, о господи?

– Умный человек может все, – самодовольно заметил собеседник. – Хотя я, конечно, не сразу это понял. Сперва я хотел довести Лизу до развода, а потом разменяться. Но с чем бы я тогда остался? С комнатой в коммуналке? Творческому человеку этого мало. Но недавно я узнал, что можно сделать по-другому. Вот послушай! На данный момент мы равноправные собственники, и неважно, чьи родители здесь жили раньше. Изменить договор о собственности может любой из нас. Лиза не сообразит – слишком глупа. А я переоформлю квартиру на себя одного, и, когда она об этом узнает, будет уже поздно.

– А это возможно? – уточнила я. – Без ее ведома, без ее согласия… что-то не верится, что ты сумеешь.

– Я-то не сумею? – хмыкнул Эдик. – Надо знать, куда и как обратиться. А я это знаю!

– Лиза подаст на тебя в суд и выиграет! – не выдержав, злобно прокаркала Женька.

– А я успею квартиру продать. Тот, кто ее купит, в юриспруденции называется добросовестным покупателем. Он честно заплатил деньги, не зная, что с жильем неладно, и выселить его будет невозможно. Деньги у меня отобрать будет тоже невозможно. Вот так-то! Опытные юристы, они знают, что и как. Так что, Вичка, жди. Скоро я стану свободным мужчиной с большими бабками.